jedem das seine
Название: «Антифон» («Antiphony»)
Автор: Cantare
Перевод: Knyaga (главы 1-16 ) / Alba Owl (главы 16 -...)
Прошлые главы:
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16 Часть 1
Глава 16 Часть 2
Глава 17 Часть 1
Глава 17 Часть 2
Глава 18 Часть 1
Глава 18 Часть 2
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22 Часть 1
Глава 22 Часть 2
Глава 23
Простите великодушно за священную табуированную лексику в одном месте, но, честное пионерское, в оригинале так и было, а кто я такая, чтобы переть супротив воли автора?
читать дальше
Глава 24
Смерть.
Ее не интересовало, была ли это все еще иллюзия. Не существовало больше четкого определения реальности. Но единственное определенное во всей жизни, всей действительности, надвигалось на нее столь же неумолимо, как падающая струйка в проклятых песочных часах.
Щелк-щелк-щелк.
Она закрыла глаза, ничего не видя, но все чувствуя. И странным образом ощущала себя более живой, чем когда-либо прежде, словно различая расположение каждой вены и артерии в своем теле, кровь непрерывно перекачивалась ее сильным сердцем, хотя вот-вот польется как вода из пробитой фляги. Каждый дюйм кожи трепетал от соприкосновения с воздухом, хотя не было даже дуновения. Каждое подрагивание век шло в такт дыханию, вылетающему из губ.
Щелк.
Звук замер прямо над ней. Она открыла глаза в темноту, все еще ничего не видя, но понимая, что смерть зависла за секунду от наступления.
Она ощутила порыв воздуха, когда оно упало на нее.
Перекошенная ужасным оскалом чудовищная, гротескная морда промелькнула в дюйме от ее глаз, и она не успела даже закричать за долю секунды до кончины.
Но в следующий момент раздался громкий стук двух столкнувшихся тел, и она почуяла другой ветерок от сменившейся траектории монстра, и его грубая туша рухнула подле нее с ошеломленным рыком.
- Жасмин!
Теплая мозолистая рука схватила ее за запястье, и она услышала треск веревки под быстро кромсающим лезвием. Она была свободна. Спаситель вздернул ее на ноги, сильно оттолкнув в сторону, и вонзил клинок в монстра, как раз оправившегося от падения. Нездешний рев пробуравил тьму подобно стае стервятников, рассылая жуткое эхо во всех направлениях. Жасмин взвизгнула и закрыла уши, едва в состоянии держаться стоя.
Он ухватил ее за руку, и они побежали, набирая скорость от ослепляющего адреналина и панической устремленности. Отчаянная воля к жизни вернулась в ее жилы с новой силой. Она собиралась добиться этого. Она будет жить.
- А… Алад… дин...? – Его имя застревало на губах, невероятно, как она только не спотыкалась о складки платья.
- Я здесь, - откликнулся бежавший рядом с ней, и она успела зацепить взглядом его решительное лицо, прежде чем тот рванулся вперед, все еще сжимая за руку, и практически поволочил ее за собой.
- Т… Ты… Как ты…
- Джини и Коврик ждут снаружи. Нам надо пошевеливаться! - Сурово обронил он, совсем не задыхаясь, как она.
Она видела уверенность и целенаправленность в каждом его движении, отточенном и в то же время плавном, босые ноги проворно пересекали невидимую поверхность под ними. Он был полон решимости вывести их обоих оттуда как можно скорее, даже когда позади зазвучала новая стенающая лавина звериного рева, а затем низкое, взбешенное рычание.
Дробь шагов твари за их спинами заполонила слух, обостряя сердцебиение и перехватывая дыхание. Она боролась с жжением в легких и конечностях, заставляя себя продолжать следовать за человеком, о котором забыла, и который теперь вернулся к ней.
Кое-как она догнала его, и они помчались бок о бок, крепко сцепив руки и не намереваясь отпускать. Мрак вокруг начал рассеиваться, и она смогла рассмотреть тянущийся вперед коридор из кирпича-песчаника с факелами. Оканчивался тот открытой просторной площадкой, ведущей ко входу сфинкса. Через чуть щель виднелось слабое мерцание звезд на фоне темного ночного неба.
Она пронзительно вскрикнула и увернулась, когда монстр стукнул своими когтями по камню прямо за ней и припустил сбоку вдоль стены, направляясь прямо к ней. Она услышала резкий свист когтей, распоровший воздух прямо за спиной, когда он шарахнул ими и промахнулся.
- Не оглядывайся! – Гаркнул Аладдин. Он нес саблю в левой руке, но это не мешало им нестись сломя голову, и она глянула на него с перепуганной мольбой, заклиная спасти их как угодно, убить кошмарное создание, которое сожрет их обоих.
Сжав рот в жесткую линию, он передвинул ее пальцы в своей руке, собираясь отпустить. Она стиснула его руку еще крепче, ужаснувшись от мысли идти в одиночку.
- Нет, не отпускай, не отпускай, Аладдин, пожалуйста, пожалуйста, не...!
- Жасмин, ты должна доверять мне! - Настойчиво произнес он и приблизился к ней, в сторону монстра, который настигал их, ревя о своей неминуемой победе.
Он еле заметно притормозил, ровно столько, чтобы скользнуть правым плечом за ее левое, и жестко толкнул вперед, прибавив ей скорости. Она секунду бездумно пробежала с опустевшей теперь рукой, но вовремя обернулась, чтобы увидеть, как он метко взмахнул саблей по безобразным мощным лапам монстра, забрызгав потолок и стены темной жидкостью. Она едва не упала на землю от его вопля боли и ярости. Ее глаза беспомощно обратились к неуклюжей темной фигуре, оборонительно ссутулившейся над своей раненой рукой, щерясь на человека, ухитрившегося навредить ему. Аладдин сделал осторожный шаг назад, размахивая окровавленной саблей, так легко сохраняя равновесие в ногах, будто был опытным бойцом. Зверь поднялся во весь рост, вдруг вспыхнув в воздухе своей демонической аурой – прямо-таки ходячая чума, и ударная волна его тошнотворной мощи опрокинула того на пол. Она тоже почувствовала отдачу от шквала, покачнулась назад, но сумела устоять на ногах.
- Аладдин! – Закричала она, ринувшись обратно к нему. – Уходи от…
Ее слова перебил ее же вопль ужаса, когда тварь со всей дури жахнула кровоточащей лапой по туловищу Аладдина, зацепив его за спину и притянув его к своей раздутой фигуре в диком подобии объятия. От взмаха когтей левая рука с саблей бесполезно грохнулась на пол.
- Нет! Нет!!!
Она упала на колени, когда оно швырнуло Аладдина головой об стену с отвратительным треском, оборвав его борьбу одним ударом. Она не могла отвести глаз от него и тогда, когда оно опустило голову к его горлу и широко раскрыло пасть.
А затем внезапно она взлетела в воздух, растянувшись при этом на мягкой тканевой поверхности. Кисточка волшебного ковра слегка задела ее руку, как бы успокаивая, но она только сжала его край и закричала сильнее.
- Нет! Верни меня назад! Спаси его! Спаси его, Коврик!
Стены метнулись к ней, головокружительно размываясь, когда ковер набрал скорость, не внимая ее отчаянным просьбам, но взор ее был прикован к стремительно уменьшающейся фигуре монстра, сгорбившейся над безвольным телом ее возлюбленного. Издали, самое ясное, что она могла видеть, была кровь. Явственная, жуткая, красная кровь.
Кожу обдало свежим ночным воздухом, сразу, как только Коврик вылетел из лабиринта, и она застонала, словно умирая, не видя звезд, которые сверкали вокруг или их исполинских близнецов - пламени факелов у входа. Перед глазами стояло только красное.
Она пальцами вцепилась в ткань ковра, яростно, нещадно дергая его обратно, заставляя его замедлиться, заставляя его как-нибудь развернуться, хоть и понимала, что друг не позволит ей вернуться и умереть.
- Аладдин… Ал… аддин… - Рыдала она, свернувшись в клубок, все еще сжимая пальцами мягкую материю.
Ковер вдруг вильнул, резким маневром чуть не сбросив ее. Длинные складки платья каскадом упали за борт и потащили ее опасно близко к краю. А затем что-то выхватило ковер прямо из-под нее, и она снова хлопнулась на твердую поверхность помоста Сфинкса. Ветер ее оглушил, и пришлось полежать неподвижно нескольких секунд, прежде чем попытаться встать.
Она замедленно поднялась, пошатываясь, ощущая себя так, будто из нее практически выжали жизнь, и повернулась лицом к ухмыляющейся богине-кошке, которая стояла со слабо обвисшим в ее когтистой руке волшебным ковром. Его нижний край горел рыжим пламенем.
- Куда-то собираетесь? – Осведомилась Мираж с ленивым наслаждением.
- Ты... – Она запнулась, тяжело дыша, чувствуя, как вся ненависть, страх и погубленная надежда бурлят вместе в неузнаваемом пламени в ее душе. - Ты чудовище!
Она бросилась на богиню, наплевав, что не имеет равноценных своему внутреннему пылу оружия и сил. Она должна убить это зло, черное создание, нечеловеческую сущность, которая заточила ее в самом нижнем круге ада.
Да только споткнулась о подол платья и навернулась вперед, вновь задохнувшись от резкого удара. Она услышала подлое хихиканье богини, и подняла голову, только чтобы почувствовать, как одна элегантная туфелька уперлась ей в макушку и прижала обратно к полу, лениво давя, пока щеку больно не оцарапала каменистая почва. Она попыталась съездить богине ногтями, но тяжесть внезапно исчезла сама по себе. В следующую секунду ее зрение помутилось от ожесточенного удара по голове.
- Никак не уймешься, да? - Пренебрежительное замечание доплыло до ушей Жасмин как будто издалека.
Ее разум уже туманился, кружась в вихре беспорядочных образов, но красное не уходило. Так много красного. Она почувствовала, как слезы жгут поврежденную кожу на лице, слезы боли, гнева, утраты, горя, страха, всего не перечесть. Она беспомощна. Она беспомощна, а Аладдин мертв, и Коврик мертв, и Джини...
- Убить или пленить - дилемма классического злодея, - выдала богиня с торжествующим смехом. - Я предпочитаю золотую середину.
Она низко наклонилась к изломанному, побитому телу Жасмин и прошептала ей на ухо:
- Твой герой - один из них, по крайней мере, - стал деликатесом для моего последнего питомца. А твой джинн - ха, ну просто феномен недоделанный. Забавная игрушка для моих огненных кошечек в их логове. Что же до тебя, моя дорогая... О, ты самый ценный приз из всех. Это было только начало твоего веселья в Морбии, принцесса. Начало.
Жасмин не подняла глаз, вконец истерзанная, уничтоженная и полумертвая. Она уже мертва, и это было только начало нового кошмара. Наверное, она в скором времени сойдет с ума. Прежде чем ее не встретит та же участь, что и Аладдина. Пока она не сможет вдоволь оплакать его в убийственной вине и боли.
- Открой глаза. Ты же не хочешь пропустить второй тур. С одним героем ты уже разделалась.
Жасмин продолжала лежать, когда вокруг нее эхом раздалось коварное хихиканье богини, отразившись от стен.
Стен?
Она все-таки заставила себя подняться, почерпнув изнутри последнюю щепотку силы. Она все еще дышала и двигалась. Жизнь еще не покинула тело, хотя с ее стороны это было бы милосердием. Умереть в покое лучше, чем жить в аду.
Она вернулась в лабиринт. Открытое небо снаружи сфинкса опять заменили замкнутые стены, устрашающе освещенные факелами, коридоры тянулись в нескольких направлениях, и все казались бесконечными. Она всхлипнула и скорчилась у стены, подтянув колени к лицу, закрытому руками.
Аладдин мертв.
Аладдин мертв.
Аладдин мертв.
Она крепко обняла себя руками, свернувшись калачиком на полу, желая умереть вместе с ним. Пол льдисто студил кожу.
С внезапным смятением она уставилась вниз и обнаружила, что ее одеяние в очередной раз изменилось. Теперь она была облачена в пышные красные шаровары и крохотный топик - тот самый наряд, который ей навязали носить в тот злосчастный день, когда Джафар завладел королевством.
Она нетвердо поднялась и потерла руки, чтобы согреться, чувствуя, что шоковое состояние водворяется и в конечностях и затрудняет движения, тянет ее разум в омут бездумного помешательства. Она точно сойдет с ума, если это продлится еще хотя бы час. Уверенность и решимость в средоточии ее сердца уже разрушены. Здесь она просто игрушка, подбрасываемая для развлечения, жизнь подвешена, как глиняный человечек на веревочках.
- Станцуй для меня, принцесса.
Неожиданный лукавый голос заставил поползти мурашки по спине. Она повернулась к источнику с трепетом. Человек находился позади нее.
Она сделала несколько неуверенных шагов назад, опираясь раненой рукой о стену. Инстинктивно потянувшись, схватилась за голову, когда запульсировали виски, и голове стало тяжело не только от мыслей. Пальцы коснулись холодного золотого венца, которым он когда-то удостоил ее.
Но высокого зловещего визиря нигде не наблюдалось. Был только пустой коридор, бесконечно убегающий в обоих направлениях. Она несколько раз повернулась кругом, пытаясь найти голос.
- Давай же… Станцуй…
Голос повторял свою вкрадчивую команду, растекаясь по воздуху, как приторно-сладкий мед на плесневелом хлебе. Она сглотнула в страхе и прижалась спиной к стене, не двигаясь. Закрыла глаза и стала молиться, пламенно желая, чтобы отсюда был выход. Она начала повторять себе, что это не реально.
- Станцуй...
Шепот теперь стал резче, жестким, раздраженным. Она напряглась, испугавшись, что произойдет с ней дальше.
- Я сказал, танцуй.
Голос был откровенно злой, почти выплевывающий слова, как яд. Она согнулась под его злобой, точно тростника, которая вот-вот треснет в песчаной буре.
- Раз ты упрямишься, то я добьюсь силой.
Через долю секунды она почуяла, что потеряла восприятие и контроль над телом, и продолжает стоять только усилием посторонней воли, держащей ее как куклу незримыми нитями.
- Нет... - Прошептала она, чувствуя, что губы тоже немеют. - Нет...
Руки плавно вытянулись вперед и вверх над головой, запястья изогнулись в знакомой позиции, которая была полностью ей неподконтрольна.
Ноги задвигались сами по себе, скользя по каменному полу, с тщательно выверенной грацией, и бедра начали покачиваться, позволяя ее воздушным шароварам потихоньку сползать вниз, обнажая чресла.
- Нет... - Повторила она, закрывая глаза.
- Вот так, принцесса... Танцуй для меня...
Она двигалась заторможенно, как марионетка, ведомая умелыми руками, каждая пядь ее тела управлялась рывком нити, создающей плавный переход волнообразных движений бедер и кокетливо выгибающихся рук. Не было никакой музыки, только гнусный зловещий голос скрытого от взора человека, говорящий все быстрее, разрастающийся от возбуждения при виде ее подневольного соблазнения.
- Восхитительная...
- Такая восхитительная.
Она сдержала возглас стыда, когда собственное тело предало ее и медленно скользнуло вниз на пол, продолжая танец интимного запрета на новом уровне порочности.
- Хватит... - Прошептала она, когда ее спина выгнулась, изображая имитацию страсти. - Пожалуйста, хватит...
Она перевернулась на спину, бедра вдруг поднялись в соблазняющем действе, как бы удовлетворяя невидимого любовника. Она вновь закрыла глаза, отказываясь лицезреть рабство своих же конечностей. Сердце прерывисто стучало в груди, пытаясь сражаться с давлением чуждого ритма у нее в крови.
- Не сдерживайся, принцесса... Что за чудный голосок... Не сдерживайся...
И оказалось, что она больше не может протестовать даже словами, поскольку вдобавок потеряла контроль над своим голосом. Она сгорала от желания закрыть уши от низменных интимных звуков, которые исторгались из ее горла, сознавая, что те не были ее произвольными, а только еще одной безукоризненной деталью в этом извращенном танце перед недоступной глазу аудиторией.
Слезы потекли по лицу, когда плавные движения ее тела сокрушили почти все оставшиеся ограничения скромности и личной гордости, беспомощный стыд от своего унижения пылал в венах. Если бы Аладдин не спас ее в тот день... Если бы тирания Джафара продлилась... Как скоро бы до такого дошло? Она вспомнила последнее желание, которое Джафар полагал осуществленным, как он хотел абсолютного контроля над ее разумом и телом. Это было бы неизбежным. Она была бы его рабыней во всех значениях этого слова, будь то благодаря приказу лампе или его собственноличному темному колдовству.
Но здесь, в этом лабиринте отчаяния, не было никакого спасения. Эта необъятная могила погребла в себе все надежды, свет и силу воли. Все низвергнуто сокрушительной мощью иллюзии, которая теперь реальность. Тут нет никакой разницы.
Она почувствовала, что ее тело поднимается с пола, как под заклинанием левитации, спина уже была скользкой от пота стараниями ее развращенности, и вяло повисло в воздухе, обессиленное и побежденное. Она была в состоянии только ждать возвращения голоса, чтобы ее тело покорилось его следующий прихоти.
- Ты весьма хорошо держишь ритм, принцесса.
Дыхание ее было неглубоким, прерывающимися безудержными всхлипываниями, обливающимся страхом и безнадежностью.
- Однако недостаточно хорошо... Пожалуй, тебе следовало бы лучше учиться...
Воздух вокруг нее замерцал и вспыхнул, и внезапно она опять смогла двигаться, с трудом опустив ноги на пол и едва не оступившись от неожиданной встречи с землей. Тем не менее, разум слишком туго осознавал свободу, и она осталась на месте, растерявшись, когда вокруг нее материализовались закругленные стены из стекла, искажающие обзор коридора.
Она медленно повернулась, собственные движения теперь стали чуждыми ей, как будто она управляла не своими ногами. Дотронулась рукою до холодного стекла, и мощная волна дежа вю обуяла ее чувства. Она застыла. Это было...
Струйка песка упала на плечи и заструилась на пол с характерным шелестом. Она подняла глаза и с ужасом обнаружила узкое горлышко песочных часов, в котором близко сходились стеклянные стены, которые снова поймали ее в ловушку. Кошмар, который преследовал ее на протяжении недель после поражения Джафара, вернулся, и был реален в этот раз.
Она прижалась спиной к искривленной стене, сторонясь песка. И уперлась взглядом в пол, на маленькую кучку флуоресцентных розовых песчинок, которая неуклонно росла с каждой секундой. Бежали песчинки из верхней ячейки тревожно быстрым ходом. Она не могла оторвать глаз от их неестественного цвета.
Было ли это... Было ли это так, как испытывал он?
Ощущал, как жизнь вытекает из него по крупицам с уже пугающей скоростью, зная, что дни его сочтены, осведомленный о точном времени, когда умрет?
Она слабо заколотила кулаками по стеклу, но ее силы уже давно исчерпались, осталась только пустая оболочка, заключающая ее слабеющий дух.
Она сдалась и прислонилась к стеклу, тихо сползая вниз, чтобы сидеть и ждать, разрешая песку захлестывать кончики туфлей. Куча скоро скроет пол. Она закрыла глаза.
- Дай-ка я расскажу тебе сказочку перед сном, принцесса.
Его голос был прямо позади нее, с наружной стороны стекла. Она не открыла глаз.
- Это история о женщине, такой же, как и ты.
До нее донесся неторопливый стук его шагов, когда он начал следовать окружности песочных часов.
- Она была красива... Красива зрелостью и изяществом... На зависть всем...
- Она была добра... Добра состраданием и благодеянием к людям... Образец милосердия...
- Она была сильна... Сильна волей и умом...
- ...Но таковы женские недостатки.
Жасмин закусила губу, чтобы удержаться от рыданий, но слезы уже текли по ее щекам, капая на тонкий слой песка, подкрадывающегося к стеклянным стенкам.
- Она была слишком красива и слишком добра ради своего же блага... Но это последнее качество и подписало приговор ее судьбе. Этот мир безжалостен, но суть не в его долге проявлять жалость... А в том, что это - отлаженный порядок, который зиждется на холодных фактах и законах, данность, против которой не может выступить в одиночку ни один смертный. Она осмелилась выступить против... Достаточно сказать, что она была поставлена на свое место. С надлежащими приличиями, конечно. Неизлечимая болезнь... Изнеможение от безумия... Одно и то же, разве нет?
Жасмин закрыла лицо руками, открыто плача, по мере того как голос неспешно кружил у стен песочных часов, в настоящее время проплывая у противоположной грани. Песок полз вверх по ногам, отягощая тонкую ткань шаровар.
- Она получила свой урок перед смертью. Суровой, но необходимый урок, что никому не перешагнуть порядок без достаточной силы для создания своей реальности. Никому не нарушить правила, не имея в уме их нового свода, вместе с властью претворить их в жизнь. У нее не было ни того, ни другого.
Он остановился на полпути вокруг песочных часов, испустив довольный смешок.
- Она бы гордилась, узнав, что ты следуешь по ее стопам. Она была идеалистической дурой, ослепленный гордыней так же, как всякий деспотический тиран, только прикрытый женской красотой и грацией.
Он продолжал, пока не приблизился и встал прямо за ее спиной. Она по-прежнему избегала смотреть на него, теперь обхватив руками колени, спрятав лицо в ткани шаровар. Поток песка, кажется, ускорился, окутывая уже до талии, изливаясь из отверстия ровной струей.
- А это твой урок, принцесса. Хорошенько усвой его... Пока выходит твое время.
Она знала, и не оборачиваясь, что его там больше нет. Теперь она была одна, одна в повторяющемся кошмаре, который на этот раз не прервется, кошмаре, который похоронит ее в удушающих песках и станет надгробной плитой.
Кое-как встав и ссыпав песок с шаровар, она обнаружила, что тот поднимался уже выше колен. Она не сводила глаз с узкого отверстия, наблюдая, как через него вытекает ее жизнь, развеиваясь вокруг нее.
Она прислонилась спиной к холодному стеклу, прячась от зрелища светящегося песка, который вскоре полностью ее поглотит. По крайней мере, не умрет от когтей чудовища. Она умрет спокойно, возможно медленно и мучительно, но без неожиданностей или невыносимого страха.
Она догадалась, что перешла тонкую черту между здравым рассудком и безумием, когда начала слышать музыку в голове.
Это была тягучая струнная песнь, плывущая через сознание в размеренном ритме наперекор неумолимому течению песка. Она погладила руками вздымающуюся поверхность, пропуская песчинки сквозь пальцы в такт.
Слезы сейчас бежали медленнее, уже не в смятении, а в тихом трауре по всему, что она потеряла и еще потеряет. Она потерпела неудачу. Обманула надежды своего королевства, отца, жениха и даже темного колдуна, который нуждался в ней, чтобы остаться в живых. Она не сумеет спасти никого из них. И в придачу оставалась еще одним, кто нуждался в спасении.
Возможно, Джафар был прав. Мир беспощаден и не подчиняется ничьей воле. Он может быть только изменен, разрушен или переделан силой. А она бессильна. Наверное, всегда была.
Образы полетели перед ее глазами, сопровождаемые тихой заупокойной песней, пронизывающей сознание. В первый раз она оказалась в подобной ловушке, и должна бороться. Должна бороться со всем упорством, даже когда силы ее покинут, и она едва сможет вздохнуть под тяжестью песка. Должна тянуться к стеклу до последней секунды, пока ее не скроет с головой, умоляя о спасении. Ожидая спасения.
Однако через какое-то время она перестала ждать избавления. Перестала ждать героев, удачу или судьбы, дарующей ей победу и дальнейшее благоденствие. Может быть, ей уже выдана полная мера снисхождения, отпущенная жизни каждого смертного, и теперь настало время выплачивать долги. Ничто не дается даром. Ни власть, ни жизнь, ни даже сама свобода.
Навязчивая песня разрослась к высшей точке душераздирающей красоты. Она склоняла голову, пока не коснулась подбородком песка, руки уже были прикованы к бокам. Это конец.
Но на последней ноте апогея песни стекло разбилось вдребезги.
Она инстинктивно выбросила руки для равновесия, когда исчезло стекло, и упала назад. Она двигалась по песку, который больше не стеснял ее, жесткие песчинки быстро осыпались с тела. Ей было непривычно ощущать снова такую простоту передвижения, ощущать воздух на коже и слышать свои дрожащие шаги на твердом полу, пока она не упала в объятия чьих-то рук.
- Жасмин.
Она бешено отпрянула, паника стрельнула по венам. Под ногами не оказалось никакого хруста стекла и колкой плотности песка. Все это пропало.
Одетое в синее и черное видение потянулось к ней, темные глаза зажглись холодным пламенем. Вид его неотступного взора охватил ее ужасом. Началась последняя игра. И, скорее всего, закончится снова напавшей на нее кошмарной тварью.
- Нет, - промолвила она, мотая головой и отступая назад. - Нет...
Повернулась и кинулась бежать, каким-то образом еще найдя в себе силы для бегства. Она не соображала, куда направляться, просто последовав бесконечному ряду факелов впереди себя.
Но он поймал ее за считанные секунды, потащив назад, а она брыкалась и кричала, вырываясь на волю что есть мочи, не желая вновь попасться.
Будто сквозь плотную завесу она услышала, как он выкрикивает ее имя, заглушаемый зловещим хором страшных воспоминаний. Жуткие шаги монстра вернулись, либо в голове, либо отголосками в коридоре, она ни в чем не была уверена. Граница между иллюзией и реальностью уже давно разлетелась на части.
Прохладная кожа накрыла лоб, и она попыталась вырваться прочь из его рук, но ее лишь крепко удерживала на месте другая рука. Она больше не могла кричать, сойдя до жалких рыданий и бессвязной мольбы.
Протяжная проясняющая волна окатила чувства, как чистая вода грязную поверхность, и она почувствовала, что дыхание успокаивается, а сердце больше не скачет как неуправляемое. Напряжение по капле просачивалась из нее наружу, и она стала затихать в его руках.
Он убрал руку с ее лица, и она рухнула, не в силах устоять на своих двоих. Он удержал ее, буркнув от натуги, не выпуская ее талию и ее руку. Она четко услышала его голос ей в ухо.
- Ты выжила.
Облегчение и надрыв смешивались в его голосе, вновь повергнув ее в замешательство. Был ли он... Мог ли это быть он? Настоящий ли он на этот раз?
Он полегоньку развернул ее в своих объятиях, предоставляя стене за ее спиной частично поддерживать ее вес. Всмотрелся в глаза острым испытующим взглядом, видимо, стараясь найти какой-нибудь просвет, что-то отличное от безумства и ужаса. Ее вдохи снова ускорились, когда он коснулся ее лица.
- Ты свободна.
Она замерла от его равнодушного уведомления, пораженная волной осязаемого воспоминания - мучительного образа окровавленного белого платья и беззвучного женского крика.
Она беспомощно ждала, когда лезвие пробьет ее плоть, но ощущала только кожу перчатки, касающуюся лица.
- М… Мозен… рат...
Его мрачное выражение ужесточилось, пока она произносила его имя. Был ли он настоящим на этот раз? Отчаянная просьба звенела в ее голове, когда он подвинул ее в своих объятиях. Он ощущался и звучал как настоящий. Выглядел реальным до мельчайших деталей, каким она его помнила. Но кем он был?
Убьет ли он ее, потому что его время уходит, или ради личного садистского удовольствия, как сделал бы его учитель?
Паника пронзила ее, когда он попытался оттащить ее от стены. Кровавая вспышка и демонический вой проникли в ее сознание, пригвоздив ноги к земле. Тварь все еще здесь. Она отыщет их. И отберет у нее и его тоже. Должно быть, это и наметила Мираж на этот второй круг адских пыток.
Щелк-щелк-щелк.
Она закричала, и он подхватил ее, не дав упасть на землю от страха. Яростно вцепившись в ее плечи, он пристально всмотрелся в перепуганные глаза, игнорируя ее исступленный поиск источника звука.
- Оно здесь... Оно снова здесь... - Бормотала она, дрожа в его руках, не слыша его слов. - Оно здесь...
- Жасмин. Жасмин! – Рявкнул он, и, наконец, прорвался через заслон, который ее разум воздвиг против характерного звука приближения монстра.
- Оно здесь, и я не могу убежать, он убил его, он убил Аладдина, я не могу…
- Жасмин! - Взревел он, грубо тряся за плечи и заставляя посмотреть на него. Он удерживал ее на месте сильными руками. - Это не реально! Это все в твоей голове. Ты должна сопротивляться этому. Там ничего нет. Это Мираж ебет тебе мозги.
Щелк-щелк-щелкщелкщелкщелк.
Она закрыла глаза, когда дробь оживилась до громового крещендо, и приготовилась к смерти. Он не понимал. Она уже видела это. Видела этот демонический силуэт, когда оно гналось за ней и довело ее рассудок до грани и в конце концов его лишило. Видела, как оно убивает. Брызги крови Аладдина на камнях были яснее любой реальности, представавшей перед ней раньше.
Мощный удар по лицу встряхнул ее, временно вернув в полное сознание, и его выражение с трудом сдерживаемого гнева опять вплыло в поле ее зрения.
- Приди в себя, - проскрежетал он. Это был не первый раз, когда она слышала приказ из его уст. Значит, он ненастоящий? Было ли это еще одно видение из прошлого?
Не повредилась ли она в уме, так же как блондинистая принцесса, которую он когда-то спас от смерти?
- Мозенрат... - Прошептала она, трепеща. - Помоги мне...
Он покачал головой, и сквозь свой психоз ей как-то удалось заметить проблеск глубокой обеспокоенности.
- Я не могу тебе помочь. Тебе придется сбросить наваждение самостоятельно.
Сжав губы в бесполезной злости, он грубо привлек ее к себе.
- Ты можешь это сделать. Борись. Это все только в твоей голове.
Она застыла от ужаса, когда тени позади него приняли четкие очертания, воплотившись в гротескную зверюгу, которая преследовала ее на протяжении всего этого кошмара. Знакомое клацанье когтей вернулось с размеренной неторопливостью, не спеша приближаться к своей ничего не подозревающей жертве. Она сжала кистями его руки.
- Оно тут, за тобой! - И заплакала.
Он просто покачал головой, тяжело нахмурившись. Его пронизывающий взгляд как бы выискивал в раздробленных обломках ее психики что-то конкретное, что-то, что не разбито в пух и прах.
- Жасмин, - проговорил он низким ровным голосом. - Мне нужно, чтобы ты доверилась мне. Но больше чем это, мне нужно, чтобы ты доверилась себе.
Он нагнулся поближе, а существо за ним встало на дыбы, широко раззявив пасть в алчном триумфе, и глаза Жасмин в ужасе метнулись к его искривленной призрачной морде. Холодная кожа обняла ее щеку и вернула ее лицо снова к зрительному контакту с ним.
- Поверь в себя, Жасмин. Так, как я поверил тебе.
Она взглянула в полночную глубину его глаз и почувствовала, как что-то внутри нее соскочило со своей оси. А может, лишь попало на свое законное место.
Его вера в нее лежала в основе всего остального, что он чувствовал к ней. Наверное, та возникла как неохотное, отчаянное убеждение, что она может спасти его в качестве последней надежды на выживание, но где-то по ходу дела она поняла, что это изменилось, потому что их обоих вовлекло в упорную гонку со временем. У него не было выбора, кроме как верить в нее, но он выбрал ее в первую очередь потому, что нашел достойной своего доверия. Она ни за что не даст ему умереть, хоть он и был ее врагом и требовал от нее то, чего не имел права иметь.
И знала сейчас, что он не бросит ее, отдавая то немногое, что осталось от его власти, чтобы поддержать ее, собрать осколки ее сил и здравого рассудка и вложить их обратно ей в руки.
Она ощутила, как злоба, обида, страх и все прочие нехорошие чувства, что она питала к нему, растворяются в ничто.
И тут же увидела, что существо у него за спиной съеживается, неуклонно усыхая до все более и более мелкой тени, и страшный звук когтей совершенно отсутствовал, когда оно уходило. Оно растаяло как темное пламя, прогоревшее до пепла, и его не стало. И, наконец, поняла, что зверь был не у нее в голове, он был в ее сердце.
Это был тот самый зверь, который впервые начал преследовать ее в песках Зеркала, высекая место в ее сердце для своего отравленного пристанища. Он дремал, испытывая когти на ее любви, доверии и здравомыслии каждый раз, когда она была вынуждена столкнуться с самыми темными своими сторонами, но всякий раз отворачивалась в страхе и отрицании, прежде чем успевала рассмотреть его сущность. Это было чудовище, которое подпитывалось ее ненавистью, гневом и ожесточением, ее жаждой мести и губительной гордыней. Оно расцветало от ее лицемерия, ее ярой уверенности, что такая тьма не может жить в ней. Все это время оно терпеливо ожидало дня, когда высвободится в полной мере, чтобы проглотить ее заживо. Сила Миража отперла клетку и спустила его с привязи. Но оно было полностью ее порождением.
И теперь она избавилась от его хватки.
Ее глаза окинули его лицо с удивлением и признательностью, которую она не могла до конца постичь. Тревога не исчезала из его выражения.
Она обняла его за шею и уткнулась лицом в плечо. Секунду спустя его руки окружили ее в ответ, и она догадалась, что озабоченное напряжение покинуло его. Но еще долго не отпускала.
Наконец, он снял ее руки со своих плеч, и она отступила назад, пытаясь сформулировать фразу.
- Т... Ты... Я...
Уголок его рта поднялся в улыбке, что было бы жестоко, если бы она не видела его глаза.
- Вот почему принцесс должно быть видно, но не слышно.
Вопреки себе, вопреки всему, она рассмеялась. Вся эта сплошная вязь кошмаров... Все это было иллюзией. Реальность восстанавливалась в своих правах у нее в голове, больше не расплываясь от ужасов ее воображения. Безликая девочка, застывшая свадьба, даже гибель Аладдина... Все безупречные кошмары, семена которых заронил ее собственный разум, а магия Мираж придала форму.
Она почувствовала, как новая вера укореняется в ее сердце, вера, что они выиграют эту непрестанную войну, и не по отдельности, а вместе. Песня в голове вернулась, и она обнаружила, что на самом деле бесплотная мелодия исходит от струнного инструмента с его стороны. Музыка оказалась настоящей, каким-то образом разрушив иллюзию песочных часов своим могуществом. Маленькая арфа крепилась к его мантии, и он тут же извлек ее рукой в перчатке, сжимая рамку, и потянул ее от стены.
Острота обстановки вновь обрушилась на нее, и они двинулись по коридору. Выпустив ее из крепких объятий, он поднес обе руки к струнам арфы.
Но они не бежали. Она уповала на то, что заданный им спокойный и неспешный темп на сей раз часть настоящего побега, и он проводил пальцами по идеально настроенным струнам, продолжая мелодию, впервые услышанную ею сквозь грань фантомного стекла.
Стены почти неуловимо замерцали, но она заметила это и ощутила дрожь предвкушения, надежду раба, собравшегося отвоевать себе свободу. Она подошла к нему ближе, обвив рукой за талию, пока он играл, рассылая трещины по основам этой грандиозной иллюзии силой простой мелодии, созданный руками. Она не спрашивала, что это за магия такая, которая может противостоять столь черному злу, но верила, что та не подведет.
Стены начали исчезать, как в тумане, каменная плитка уже не имела столь четкого строения, факелы медленно тускнели. С каждым верным шагом вперед окружение сходило на нет, и пол под ногами вскоре заколыхался во тьме.
В конце концов, окружающий коридор полностью исчез, и она смогла легко вздохнуть в первый раз за долгий срок. Тогда она взглянула на него, чтобы хоть как-то поблагодарить, чтобы сказать ему, что чувствует в этот подходящий момент. Но увидела, что его глаза опять сухо сосредоточенны.
- Стой смирно. Не двигайся. И не сомневайся во мне. Ты понимаешь?
Она кивнула, и, крепко держась за него, ощутила медленную вибрацию в груди, когда он мелодично произнес незнакомые слова.
Окружающий воздух расплылся, тело покалывало от ощущения магии, когда его чары сплелись вокруг и сквозь них обоих. Тяга химерного мира отпускала неохотно, и, наконец, лопнула под неослабевающим потоком его магии. В следующую секунду он завершил заклинание, и она открыла глаза в настоящей реальности.
Холодные каменные стены Цитадели были самым приветливым видом, который она себе когда-либо представляла. Уткнувшись лицом в его мантию, она разрыдалась от счастья, теперь окончательно освободившись от этого мира кошмаров. Он привлек ее к боку с ласковой настойчивостью, и она почувствовала край стола за своей спиной. Остальная часть комнаты позади него была совершенно голой.
Она медленно оторвалась от него, уронив руки по бокам, и перевела взгляд на его успокоенное лицо. Но наряду с облегчением была эта постоянная напряженность и решительность, понимание, что его дело еще не закончено.
- Спасибо тебе…
- Ты уцелела, - просто сказал он. - Ты не уступила ей эту победу.
- Нет, я сдалась, - ответила она, притрагиваясь к его лицу. - Я ждала только смерти.
Он нахмурился.
- Ты знаешь, как долго тебя не было?
Она отрицательно покачала головой.
- Семь дней.
Ее рука замерла на его щеке.
- Семь дней...?
- Мне потребовалось пять дней, чтобы настроить эту арфу, единственный инструмент, который может развеивать иллюзии. У меня почти не осталось энергии, чтобы придать ему мощи, необходимой для противодействия власти Мираж. Я проводил дни, пытаясь попасть в Морбию, даже когда все доделал.
- Как ты пробрался? - Негромко спросила она.
Он на миг прикрыл глаза. Голос его был ровным и лишенным эмоций.
- Фазир.
Она уставилась на него, вдруг сообразив, что эта борьба не на жизнь, а на смерть вышла далеко за пределы двух их отдельных жизней. Если Фазир явился и к нему тоже...
- Он открыл мне путь. И удерживал Мираж, когда я отправился искать тебя. Они оба все еще в Морбии, но он не сможет сдерживать ее вечно.
- Что я должна сделать? - Задала она прямой вопрос.
Он повернул голову в сторону, и она проследила за его взглядом, пока тот не уперся в небольшие светящиеся песочные часы, стоящие на столе позади нее. И вытаращилась на их флуоресцентный песок. Верхняя половина была почти пуста. Дни могли пройти даже за время его короткого путешествия ей на выручку. По всей видимости, это был уже тридцатый день. Она перевела глаза на него с оживившейся настойчивостью и схватила его за руки.
- Скажи мне, что делать.
- Ты мне доверяешь? - Спросил он.
- Да.
- Ты простишь меня? - Второй вопрос помедлил, словно боясь ответа.
Она не ответила в то же мгновение и лишь всмотрелась в его беспокойные глаза.
- Не могу сказать, что ты хороший человек, - начала она. - Это не так. Но... Ты хороший для меня.
Что-то в его глазах, кажется, дрогнуло при этих словах, нечто более глубокое, чем она могла различить или понять на данный момент. Она продолжала, не обращая внимания, четко осознавая, что всего лишь на расстоянии вытянутой руки убегает их время.
- И ты спас меня, - произносила она дрожащими губами. - Твоя вера в меня... Вера, которая была у тебя все это время... Этого достаточно, чтобы спасти тебя, Мозенрат. Я не знаю, любишь ли ты меня, но только знаю, что ты достаточно веришь в меня.
Она подняла голову и поцеловала его, ее губы воссоединились с его в медленном танце страсти и обещания, что скоро будет исполнено. Его перчатка обхватила одну из ее рук, соединив пальцы, и повела в сторону, к светящемуся предмету, который печатью скреплял его гибель.
Она заглянула ему прямо в глаза, когда они разлучились, и прошептала слова:
- Я прощаю тебя.
Их руки одновременно тронули песочные часы, пальцы расплелись, когда каждый из них взялся за половинку деревянной оправы.
Без слов или каких-то других обетов, они перевернули песочные часы вверх тормашками.
Глубоко внутри нее как будто что-то образовалось, пугающая сила, какой она никогда не ведала раньше. Всплеск чистой энергии вдруг взорвался в ней и выстрелил из ее руки в песочные часы, энергии, которая зародилась в недрах сердца, полюса которого невозможным образом поменялись от ненависти к любви. Она вскрикнула и прикрыла глаза незанятой рукой, когда песочные часы резко вспыхнули, их светящийся песок дико запульсировал и осветил мрак комнаты. Его рука накрыла ее собственную, не давая отпустить вещицу раньше времени. Он положил другую руку на ее талию и привлек к себе.
Песок неистово завихрился внутри, как будто в последнем протесте, сражаясь за сохранение своего предопределенного течения. Но она держала твердо и заставила себя смотреть на сияющую поверхность, несмотря на резь в глазах, и почувствовала, как остаток силы внутри тела выходит через руку в песочные часы. Зловредный предмет вспыхнул в последний раз и начал неуклонно затухать, цвет уходил из песка, пока вовсе не осталось и следа его неестественного свечения. Песчинки внутри были теперь земляного оттенка.
Не торопясь, нерешительно, оба они отпустили песочные часы. Все ее тело покалывали отголоски таинственной силы, о существовании которой в себе она и не подозревала. А потом часы и их проклятие почти позабылось, когда он сделал свой первый вздох настоящей свободы, сбросив гнет невидимых вездесущих уз, и они одновременно двинулись навстречу друг другу. Она лихорадочно впилась в него поцелуем, а он прижал ее к себе, усадив на стол. Она откинулась назад, и он припал к ней, губами лаская ее зареванное лицо, подбородок, горло.
Глубокий гул где-то высоко над ними потряс стены и потолок слабой дрожью и песочные часы возле них задребезжали.
Он не спеша поставил ее на ноги, по-прежнему опоясывая руками талию, и оба посмотрели в сторону невидимой силы, которая наступала на его земли, все еще за много сфер над миром. Она увидела искру непреклонного огня в его глазах, решимость свести старые счеты раз и навсегда с его новообретенной властью и обновленной жизнью. Она твердо остановила его, когда он шевельнулся, чтобы отстраниться от нее.
- Я иду с тобой, - сообщила она простодушно.
Он с серьезным выражением глянул на нее, собираясь отказать.
Но она вскинула руку к его губам, заставляя замолчать, и он в свою очередь воззрился на нее с удивлением. Ее тело чуть светилось ореолом магии, разбившей проклятие. Сверхъестественная сила гудела в каждой ее частице, и пьянила мысль, что может одним желанием прогнуть вокруг себя даже окружающий воздух. Так чувствует себя владеющий магией? Не это ли привязывало Мозенрата к его перчатке бессильной зависимостью?
Безмолвное благоговение на его лице скоро исказило куда более знакомое выражение – недобрый очарованный восторг.
- Должен признаться, власть тебе весьма к лицу, принцесса.
Автор: Cantare
Перевод: Knyaga (главы 1-16 ) / Alba Owl (главы 16 -...)
Прошлые главы:
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16 Часть 1
Глава 16 Часть 2
Глава 17 Часть 1
Глава 17 Часть 2
Глава 18 Часть 1
Глава 18 Часть 2
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22 Часть 1
Глава 22 Часть 2
Глава 23
Простите великодушно за священную табуированную лексику в одном месте, но, честное пионерское, в оригинале так и было, а кто я такая, чтобы переть супротив воли автора?
читать дальше
Глава 24
Смерть.
Ее не интересовало, была ли это все еще иллюзия. Не существовало больше четкого определения реальности. Но единственное определенное во всей жизни, всей действительности, надвигалось на нее столь же неумолимо, как падающая струйка в проклятых песочных часах.
Щелк-щелк-щелк.
Она закрыла глаза, ничего не видя, но все чувствуя. И странным образом ощущала себя более живой, чем когда-либо прежде, словно различая расположение каждой вены и артерии в своем теле, кровь непрерывно перекачивалась ее сильным сердцем, хотя вот-вот польется как вода из пробитой фляги. Каждый дюйм кожи трепетал от соприкосновения с воздухом, хотя не было даже дуновения. Каждое подрагивание век шло в такт дыханию, вылетающему из губ.
Щелк.
Звук замер прямо над ней. Она открыла глаза в темноту, все еще ничего не видя, но понимая, что смерть зависла за секунду от наступления.
Она ощутила порыв воздуха, когда оно упало на нее.
Перекошенная ужасным оскалом чудовищная, гротескная морда промелькнула в дюйме от ее глаз, и она не успела даже закричать за долю секунды до кончины.
Но в следующий момент раздался громкий стук двух столкнувшихся тел, и она почуяла другой ветерок от сменившейся траектории монстра, и его грубая туша рухнула подле нее с ошеломленным рыком.
- Жасмин!
Теплая мозолистая рука схватила ее за запястье, и она услышала треск веревки под быстро кромсающим лезвием. Она была свободна. Спаситель вздернул ее на ноги, сильно оттолкнув в сторону, и вонзил клинок в монстра, как раз оправившегося от падения. Нездешний рев пробуравил тьму подобно стае стервятников, рассылая жуткое эхо во всех направлениях. Жасмин взвизгнула и закрыла уши, едва в состоянии держаться стоя.
Он ухватил ее за руку, и они побежали, набирая скорость от ослепляющего адреналина и панической устремленности. Отчаянная воля к жизни вернулась в ее жилы с новой силой. Она собиралась добиться этого. Она будет жить.
- А… Алад… дин...? – Его имя застревало на губах, невероятно, как она только не спотыкалась о складки платья.
- Я здесь, - откликнулся бежавший рядом с ней, и она успела зацепить взглядом его решительное лицо, прежде чем тот рванулся вперед, все еще сжимая за руку, и практически поволочил ее за собой.
- Т… Ты… Как ты…
- Джини и Коврик ждут снаружи. Нам надо пошевеливаться! - Сурово обронил он, совсем не задыхаясь, как она.
Она видела уверенность и целенаправленность в каждом его движении, отточенном и в то же время плавном, босые ноги проворно пересекали невидимую поверхность под ними. Он был полон решимости вывести их обоих оттуда как можно скорее, даже когда позади зазвучала новая стенающая лавина звериного рева, а затем низкое, взбешенное рычание.
Дробь шагов твари за их спинами заполонила слух, обостряя сердцебиение и перехватывая дыхание. Она боролась с жжением в легких и конечностях, заставляя себя продолжать следовать за человеком, о котором забыла, и который теперь вернулся к ней.
Кое-как она догнала его, и они помчались бок о бок, крепко сцепив руки и не намереваясь отпускать. Мрак вокруг начал рассеиваться, и она смогла рассмотреть тянущийся вперед коридор из кирпича-песчаника с факелами. Оканчивался тот открытой просторной площадкой, ведущей ко входу сфинкса. Через чуть щель виднелось слабое мерцание звезд на фоне темного ночного неба.
Она пронзительно вскрикнула и увернулась, когда монстр стукнул своими когтями по камню прямо за ней и припустил сбоку вдоль стены, направляясь прямо к ней. Она услышала резкий свист когтей, распоровший воздух прямо за спиной, когда он шарахнул ими и промахнулся.
- Не оглядывайся! – Гаркнул Аладдин. Он нес саблю в левой руке, но это не мешало им нестись сломя голову, и она глянула на него с перепуганной мольбой, заклиная спасти их как угодно, убить кошмарное создание, которое сожрет их обоих.
Сжав рот в жесткую линию, он передвинул ее пальцы в своей руке, собираясь отпустить. Она стиснула его руку еще крепче, ужаснувшись от мысли идти в одиночку.
- Нет, не отпускай, не отпускай, Аладдин, пожалуйста, пожалуйста, не...!
- Жасмин, ты должна доверять мне! - Настойчиво произнес он и приблизился к ней, в сторону монстра, который настигал их, ревя о своей неминуемой победе.
Он еле заметно притормозил, ровно столько, чтобы скользнуть правым плечом за ее левое, и жестко толкнул вперед, прибавив ей скорости. Она секунду бездумно пробежала с опустевшей теперь рукой, но вовремя обернулась, чтобы увидеть, как он метко взмахнул саблей по безобразным мощным лапам монстра, забрызгав потолок и стены темной жидкостью. Она едва не упала на землю от его вопля боли и ярости. Ее глаза беспомощно обратились к неуклюжей темной фигуре, оборонительно ссутулившейся над своей раненой рукой, щерясь на человека, ухитрившегося навредить ему. Аладдин сделал осторожный шаг назад, размахивая окровавленной саблей, так легко сохраняя равновесие в ногах, будто был опытным бойцом. Зверь поднялся во весь рост, вдруг вспыхнув в воздухе своей демонической аурой – прямо-таки ходячая чума, и ударная волна его тошнотворной мощи опрокинула того на пол. Она тоже почувствовала отдачу от шквала, покачнулась назад, но сумела устоять на ногах.
- Аладдин! – Закричала она, ринувшись обратно к нему. – Уходи от…
Ее слова перебил ее же вопль ужаса, когда тварь со всей дури жахнула кровоточащей лапой по туловищу Аладдина, зацепив его за спину и притянув его к своей раздутой фигуре в диком подобии объятия. От взмаха когтей левая рука с саблей бесполезно грохнулась на пол.
- Нет! Нет!!!
Она упала на колени, когда оно швырнуло Аладдина головой об стену с отвратительным треском, оборвав его борьбу одним ударом. Она не могла отвести глаз от него и тогда, когда оно опустило голову к его горлу и широко раскрыло пасть.
А затем внезапно она взлетела в воздух, растянувшись при этом на мягкой тканевой поверхности. Кисточка волшебного ковра слегка задела ее руку, как бы успокаивая, но она только сжала его край и закричала сильнее.
- Нет! Верни меня назад! Спаси его! Спаси его, Коврик!
Стены метнулись к ней, головокружительно размываясь, когда ковер набрал скорость, не внимая ее отчаянным просьбам, но взор ее был прикован к стремительно уменьшающейся фигуре монстра, сгорбившейся над безвольным телом ее возлюбленного. Издали, самое ясное, что она могла видеть, была кровь. Явственная, жуткая, красная кровь.
Кожу обдало свежим ночным воздухом, сразу, как только Коврик вылетел из лабиринта, и она застонала, словно умирая, не видя звезд, которые сверкали вокруг или их исполинских близнецов - пламени факелов у входа. Перед глазами стояло только красное.
Она пальцами вцепилась в ткань ковра, яростно, нещадно дергая его обратно, заставляя его замедлиться, заставляя его как-нибудь развернуться, хоть и понимала, что друг не позволит ей вернуться и умереть.
- Аладдин… Ал… аддин… - Рыдала она, свернувшись в клубок, все еще сжимая пальцами мягкую материю.
Ковер вдруг вильнул, резким маневром чуть не сбросив ее. Длинные складки платья каскадом упали за борт и потащили ее опасно близко к краю. А затем что-то выхватило ковер прямо из-под нее, и она снова хлопнулась на твердую поверхность помоста Сфинкса. Ветер ее оглушил, и пришлось полежать неподвижно нескольких секунд, прежде чем попытаться встать.
Она замедленно поднялась, пошатываясь, ощущая себя так, будто из нее практически выжали жизнь, и повернулась лицом к ухмыляющейся богине-кошке, которая стояла со слабо обвисшим в ее когтистой руке волшебным ковром. Его нижний край горел рыжим пламенем.
- Куда-то собираетесь? – Осведомилась Мираж с ленивым наслаждением.
- Ты... – Она запнулась, тяжело дыша, чувствуя, как вся ненависть, страх и погубленная надежда бурлят вместе в неузнаваемом пламени в ее душе. - Ты чудовище!
Она бросилась на богиню, наплевав, что не имеет равноценных своему внутреннему пылу оружия и сил. Она должна убить это зло, черное создание, нечеловеческую сущность, которая заточила ее в самом нижнем круге ада.
Да только споткнулась о подол платья и навернулась вперед, вновь задохнувшись от резкого удара. Она услышала подлое хихиканье богини, и подняла голову, только чтобы почувствовать, как одна элегантная туфелька уперлась ей в макушку и прижала обратно к полу, лениво давя, пока щеку больно не оцарапала каменистая почва. Она попыталась съездить богине ногтями, но тяжесть внезапно исчезла сама по себе. В следующую секунду ее зрение помутилось от ожесточенного удара по голове.
- Никак не уймешься, да? - Пренебрежительное замечание доплыло до ушей Жасмин как будто издалека.
Ее разум уже туманился, кружась в вихре беспорядочных образов, но красное не уходило. Так много красного. Она почувствовала, как слезы жгут поврежденную кожу на лице, слезы боли, гнева, утраты, горя, страха, всего не перечесть. Она беспомощна. Она беспомощна, а Аладдин мертв, и Коврик мертв, и Джини...
- Убить или пленить - дилемма классического злодея, - выдала богиня с торжествующим смехом. - Я предпочитаю золотую середину.
Она низко наклонилась к изломанному, побитому телу Жасмин и прошептала ей на ухо:
- Твой герой - один из них, по крайней мере, - стал деликатесом для моего последнего питомца. А твой джинн - ха, ну просто феномен недоделанный. Забавная игрушка для моих огненных кошечек в их логове. Что же до тебя, моя дорогая... О, ты самый ценный приз из всех. Это было только начало твоего веселья в Морбии, принцесса. Начало.
Жасмин не подняла глаз, вконец истерзанная, уничтоженная и полумертвая. Она уже мертва, и это было только начало нового кошмара. Наверное, она в скором времени сойдет с ума. Прежде чем ее не встретит та же участь, что и Аладдина. Пока она не сможет вдоволь оплакать его в убийственной вине и боли.
- Открой глаза. Ты же не хочешь пропустить второй тур. С одним героем ты уже разделалась.
Жасмин продолжала лежать, когда вокруг нее эхом раздалось коварное хихиканье богини, отразившись от стен.
Стен?
Она все-таки заставила себя подняться, почерпнув изнутри последнюю щепотку силы. Она все еще дышала и двигалась. Жизнь еще не покинула тело, хотя с ее стороны это было бы милосердием. Умереть в покое лучше, чем жить в аду.
Она вернулась в лабиринт. Открытое небо снаружи сфинкса опять заменили замкнутые стены, устрашающе освещенные факелами, коридоры тянулись в нескольких направлениях, и все казались бесконечными. Она всхлипнула и скорчилась у стены, подтянув колени к лицу, закрытому руками.
Аладдин мертв.
Аладдин мертв.
Аладдин мертв.
Она крепко обняла себя руками, свернувшись калачиком на полу, желая умереть вместе с ним. Пол льдисто студил кожу.
С внезапным смятением она уставилась вниз и обнаружила, что ее одеяние в очередной раз изменилось. Теперь она была облачена в пышные красные шаровары и крохотный топик - тот самый наряд, который ей навязали носить в тот злосчастный день, когда Джафар завладел королевством.
Она нетвердо поднялась и потерла руки, чтобы согреться, чувствуя, что шоковое состояние водворяется и в конечностях и затрудняет движения, тянет ее разум в омут бездумного помешательства. Она точно сойдет с ума, если это продлится еще хотя бы час. Уверенность и решимость в средоточии ее сердца уже разрушены. Здесь она просто игрушка, подбрасываемая для развлечения, жизнь подвешена, как глиняный человечек на веревочках.
- Станцуй для меня, принцесса.
Неожиданный лукавый голос заставил поползти мурашки по спине. Она повернулась к источнику с трепетом. Человек находился позади нее.
Она сделала несколько неуверенных шагов назад, опираясь раненой рукой о стену. Инстинктивно потянувшись, схватилась за голову, когда запульсировали виски, и голове стало тяжело не только от мыслей. Пальцы коснулись холодного золотого венца, которым он когда-то удостоил ее.
Но высокого зловещего визиря нигде не наблюдалось. Был только пустой коридор, бесконечно убегающий в обоих направлениях. Она несколько раз повернулась кругом, пытаясь найти голос.
- Давай же… Станцуй…
Голос повторял свою вкрадчивую команду, растекаясь по воздуху, как приторно-сладкий мед на плесневелом хлебе. Она сглотнула в страхе и прижалась спиной к стене, не двигаясь. Закрыла глаза и стала молиться, пламенно желая, чтобы отсюда был выход. Она начала повторять себе, что это не реально.
- Станцуй...
Шепот теперь стал резче, жестким, раздраженным. Она напряглась, испугавшись, что произойдет с ней дальше.
- Я сказал, танцуй.
Голос был откровенно злой, почти выплевывающий слова, как яд. Она согнулась под его злобой, точно тростника, которая вот-вот треснет в песчаной буре.
- Раз ты упрямишься, то я добьюсь силой.
Через долю секунды она почуяла, что потеряла восприятие и контроль над телом, и продолжает стоять только усилием посторонней воли, держащей ее как куклу незримыми нитями.
- Нет... - Прошептала она, чувствуя, что губы тоже немеют. - Нет...
Руки плавно вытянулись вперед и вверх над головой, запястья изогнулись в знакомой позиции, которая была полностью ей неподконтрольна.
Ноги задвигались сами по себе, скользя по каменному полу, с тщательно выверенной грацией, и бедра начали покачиваться, позволяя ее воздушным шароварам потихоньку сползать вниз, обнажая чресла.
- Нет... - Повторила она, закрывая глаза.
- Вот так, принцесса... Танцуй для меня...
Она двигалась заторможенно, как марионетка, ведомая умелыми руками, каждая пядь ее тела управлялась рывком нити, создающей плавный переход волнообразных движений бедер и кокетливо выгибающихся рук. Не было никакой музыки, только гнусный зловещий голос скрытого от взора человека, говорящий все быстрее, разрастающийся от возбуждения при виде ее подневольного соблазнения.
- Восхитительная...
- Такая восхитительная.
Она сдержала возглас стыда, когда собственное тело предало ее и медленно скользнуло вниз на пол, продолжая танец интимного запрета на новом уровне порочности.
- Хватит... - Прошептала она, когда ее спина выгнулась, изображая имитацию страсти. - Пожалуйста, хватит...
Она перевернулась на спину, бедра вдруг поднялись в соблазняющем действе, как бы удовлетворяя невидимого любовника. Она вновь закрыла глаза, отказываясь лицезреть рабство своих же конечностей. Сердце прерывисто стучало в груди, пытаясь сражаться с давлением чуждого ритма у нее в крови.
- Не сдерживайся, принцесса... Что за чудный голосок... Не сдерживайся...
И оказалось, что она больше не может протестовать даже словами, поскольку вдобавок потеряла контроль над своим голосом. Она сгорала от желания закрыть уши от низменных интимных звуков, которые исторгались из ее горла, сознавая, что те не были ее произвольными, а только еще одной безукоризненной деталью в этом извращенном танце перед недоступной глазу аудиторией.
Слезы потекли по лицу, когда плавные движения ее тела сокрушили почти все оставшиеся ограничения скромности и личной гордости, беспомощный стыд от своего унижения пылал в венах. Если бы Аладдин не спас ее в тот день... Если бы тирания Джафара продлилась... Как скоро бы до такого дошло? Она вспомнила последнее желание, которое Джафар полагал осуществленным, как он хотел абсолютного контроля над ее разумом и телом. Это было бы неизбежным. Она была бы его рабыней во всех значениях этого слова, будь то благодаря приказу лампе или его собственноличному темному колдовству.
Но здесь, в этом лабиринте отчаяния, не было никакого спасения. Эта необъятная могила погребла в себе все надежды, свет и силу воли. Все низвергнуто сокрушительной мощью иллюзии, которая теперь реальность. Тут нет никакой разницы.
Она почувствовала, что ее тело поднимается с пола, как под заклинанием левитации, спина уже была скользкой от пота стараниями ее развращенности, и вяло повисло в воздухе, обессиленное и побежденное. Она была в состоянии только ждать возвращения голоса, чтобы ее тело покорилось его следующий прихоти.
- Ты весьма хорошо держишь ритм, принцесса.
Дыхание ее было неглубоким, прерывающимися безудержными всхлипываниями, обливающимся страхом и безнадежностью.
- Однако недостаточно хорошо... Пожалуй, тебе следовало бы лучше учиться...
Воздух вокруг нее замерцал и вспыхнул, и внезапно она опять смогла двигаться, с трудом опустив ноги на пол и едва не оступившись от неожиданной встречи с землей. Тем не менее, разум слишком туго осознавал свободу, и она осталась на месте, растерявшись, когда вокруг нее материализовались закругленные стены из стекла, искажающие обзор коридора.
Она медленно повернулась, собственные движения теперь стали чуждыми ей, как будто она управляла не своими ногами. Дотронулась рукою до холодного стекла, и мощная волна дежа вю обуяла ее чувства. Она застыла. Это было...
Струйка песка упала на плечи и заструилась на пол с характерным шелестом. Она подняла глаза и с ужасом обнаружила узкое горлышко песочных часов, в котором близко сходились стеклянные стены, которые снова поймали ее в ловушку. Кошмар, который преследовал ее на протяжении недель после поражения Джафара, вернулся, и был реален в этот раз.
Она прижалась спиной к искривленной стене, сторонясь песка. И уперлась взглядом в пол, на маленькую кучку флуоресцентных розовых песчинок, которая неуклонно росла с каждой секундой. Бежали песчинки из верхней ячейки тревожно быстрым ходом. Она не могла оторвать глаз от их неестественного цвета.
Было ли это... Было ли это так, как испытывал он?
Ощущал, как жизнь вытекает из него по крупицам с уже пугающей скоростью, зная, что дни его сочтены, осведомленный о точном времени, когда умрет?
Она слабо заколотила кулаками по стеклу, но ее силы уже давно исчерпались, осталась только пустая оболочка, заключающая ее слабеющий дух.
Она сдалась и прислонилась к стеклу, тихо сползая вниз, чтобы сидеть и ждать, разрешая песку захлестывать кончики туфлей. Куча скоро скроет пол. Она закрыла глаза.
- Дай-ка я расскажу тебе сказочку перед сном, принцесса.
Его голос был прямо позади нее, с наружной стороны стекла. Она не открыла глаз.
- Это история о женщине, такой же, как и ты.
До нее донесся неторопливый стук его шагов, когда он начал следовать окружности песочных часов.
- Она была красива... Красива зрелостью и изяществом... На зависть всем...
- Она была добра... Добра состраданием и благодеянием к людям... Образец милосердия...
- Она была сильна... Сильна волей и умом...
- ...Но таковы женские недостатки.
Жасмин закусила губу, чтобы удержаться от рыданий, но слезы уже текли по ее щекам, капая на тонкий слой песка, подкрадывающегося к стеклянным стенкам.
- Она была слишком красива и слишком добра ради своего же блага... Но это последнее качество и подписало приговор ее судьбе. Этот мир безжалостен, но суть не в его долге проявлять жалость... А в том, что это - отлаженный порядок, который зиждется на холодных фактах и законах, данность, против которой не может выступить в одиночку ни один смертный. Она осмелилась выступить против... Достаточно сказать, что она была поставлена на свое место. С надлежащими приличиями, конечно. Неизлечимая болезнь... Изнеможение от безумия... Одно и то же, разве нет?
Жасмин закрыла лицо руками, открыто плача, по мере того как голос неспешно кружил у стен песочных часов, в настоящее время проплывая у противоположной грани. Песок полз вверх по ногам, отягощая тонкую ткань шаровар.
- Она получила свой урок перед смертью. Суровой, но необходимый урок, что никому не перешагнуть порядок без достаточной силы для создания своей реальности. Никому не нарушить правила, не имея в уме их нового свода, вместе с властью претворить их в жизнь. У нее не было ни того, ни другого.
Он остановился на полпути вокруг песочных часов, испустив довольный смешок.
- Она бы гордилась, узнав, что ты следуешь по ее стопам. Она была идеалистической дурой, ослепленный гордыней так же, как всякий деспотический тиран, только прикрытый женской красотой и грацией.
Он продолжал, пока не приблизился и встал прямо за ее спиной. Она по-прежнему избегала смотреть на него, теперь обхватив руками колени, спрятав лицо в ткани шаровар. Поток песка, кажется, ускорился, окутывая уже до талии, изливаясь из отверстия ровной струей.
- А это твой урок, принцесса. Хорошенько усвой его... Пока выходит твое время.
Она знала, и не оборачиваясь, что его там больше нет. Теперь она была одна, одна в повторяющемся кошмаре, который на этот раз не прервется, кошмаре, который похоронит ее в удушающих песках и станет надгробной плитой.
Кое-как встав и ссыпав песок с шаровар, она обнаружила, что тот поднимался уже выше колен. Она не сводила глаз с узкого отверстия, наблюдая, как через него вытекает ее жизнь, развеиваясь вокруг нее.
Она прислонилась спиной к холодному стеклу, прячась от зрелища светящегося песка, который вскоре полностью ее поглотит. По крайней мере, не умрет от когтей чудовища. Она умрет спокойно, возможно медленно и мучительно, но без неожиданностей или невыносимого страха.
Она догадалась, что перешла тонкую черту между здравым рассудком и безумием, когда начала слышать музыку в голове.
Это была тягучая струнная песнь, плывущая через сознание в размеренном ритме наперекор неумолимому течению песка. Она погладила руками вздымающуюся поверхность, пропуская песчинки сквозь пальцы в такт.
Слезы сейчас бежали медленнее, уже не в смятении, а в тихом трауре по всему, что она потеряла и еще потеряет. Она потерпела неудачу. Обманула надежды своего королевства, отца, жениха и даже темного колдуна, который нуждался в ней, чтобы остаться в живых. Она не сумеет спасти никого из них. И в придачу оставалась еще одним, кто нуждался в спасении.
Возможно, Джафар был прав. Мир беспощаден и не подчиняется ничьей воле. Он может быть только изменен, разрушен или переделан силой. А она бессильна. Наверное, всегда была.
Образы полетели перед ее глазами, сопровождаемые тихой заупокойной песней, пронизывающей сознание. В первый раз она оказалась в подобной ловушке, и должна бороться. Должна бороться со всем упорством, даже когда силы ее покинут, и она едва сможет вздохнуть под тяжестью песка. Должна тянуться к стеклу до последней секунды, пока ее не скроет с головой, умоляя о спасении. Ожидая спасения.
Однако через какое-то время она перестала ждать избавления. Перестала ждать героев, удачу или судьбы, дарующей ей победу и дальнейшее благоденствие. Может быть, ей уже выдана полная мера снисхождения, отпущенная жизни каждого смертного, и теперь настало время выплачивать долги. Ничто не дается даром. Ни власть, ни жизнь, ни даже сама свобода.
Навязчивая песня разрослась к высшей точке душераздирающей красоты. Она склоняла голову, пока не коснулась подбородком песка, руки уже были прикованы к бокам. Это конец.
Но на последней ноте апогея песни стекло разбилось вдребезги.
Она инстинктивно выбросила руки для равновесия, когда исчезло стекло, и упала назад. Она двигалась по песку, который больше не стеснял ее, жесткие песчинки быстро осыпались с тела. Ей было непривычно ощущать снова такую простоту передвижения, ощущать воздух на коже и слышать свои дрожащие шаги на твердом полу, пока она не упала в объятия чьих-то рук.
- Жасмин.
Она бешено отпрянула, паника стрельнула по венам. Под ногами не оказалось никакого хруста стекла и колкой плотности песка. Все это пропало.
Одетое в синее и черное видение потянулось к ней, темные глаза зажглись холодным пламенем. Вид его неотступного взора охватил ее ужасом. Началась последняя игра. И, скорее всего, закончится снова напавшей на нее кошмарной тварью.
- Нет, - промолвила она, мотая головой и отступая назад. - Нет...
Повернулась и кинулась бежать, каким-то образом еще найдя в себе силы для бегства. Она не соображала, куда направляться, просто последовав бесконечному ряду факелов впереди себя.
Но он поймал ее за считанные секунды, потащив назад, а она брыкалась и кричала, вырываясь на волю что есть мочи, не желая вновь попасться.
Будто сквозь плотную завесу она услышала, как он выкрикивает ее имя, заглушаемый зловещим хором страшных воспоминаний. Жуткие шаги монстра вернулись, либо в голове, либо отголосками в коридоре, она ни в чем не была уверена. Граница между иллюзией и реальностью уже давно разлетелась на части.
Прохладная кожа накрыла лоб, и она попыталась вырваться прочь из его рук, но ее лишь крепко удерживала на месте другая рука. Она больше не могла кричать, сойдя до жалких рыданий и бессвязной мольбы.
Протяжная проясняющая волна окатила чувства, как чистая вода грязную поверхность, и она почувствовала, что дыхание успокаивается, а сердце больше не скачет как неуправляемое. Напряжение по капле просачивалась из нее наружу, и она стала затихать в его руках.
Он убрал руку с ее лица, и она рухнула, не в силах устоять на своих двоих. Он удержал ее, буркнув от натуги, не выпуская ее талию и ее руку. Она четко услышала его голос ей в ухо.
- Ты выжила.
Облегчение и надрыв смешивались в его голосе, вновь повергнув ее в замешательство. Был ли он... Мог ли это быть он? Настоящий ли он на этот раз?
Он полегоньку развернул ее в своих объятиях, предоставляя стене за ее спиной частично поддерживать ее вес. Всмотрелся в глаза острым испытующим взглядом, видимо, стараясь найти какой-нибудь просвет, что-то отличное от безумства и ужаса. Ее вдохи снова ускорились, когда он коснулся ее лица.
- Ты свободна.
Она замерла от его равнодушного уведомления, пораженная волной осязаемого воспоминания - мучительного образа окровавленного белого платья и беззвучного женского крика.
Она беспомощно ждала, когда лезвие пробьет ее плоть, но ощущала только кожу перчатки, касающуюся лица.
- М… Мозен… рат...
Его мрачное выражение ужесточилось, пока она произносила его имя. Был ли он настоящим на этот раз? Отчаянная просьба звенела в ее голове, когда он подвинул ее в своих объятиях. Он ощущался и звучал как настоящий. Выглядел реальным до мельчайших деталей, каким она его помнила. Но кем он был?
Убьет ли он ее, потому что его время уходит, или ради личного садистского удовольствия, как сделал бы его учитель?
Паника пронзила ее, когда он попытался оттащить ее от стены. Кровавая вспышка и демонический вой проникли в ее сознание, пригвоздив ноги к земле. Тварь все еще здесь. Она отыщет их. И отберет у нее и его тоже. Должно быть, это и наметила Мираж на этот второй круг адских пыток.
Щелк-щелк-щелк.
Она закричала, и он подхватил ее, не дав упасть на землю от страха. Яростно вцепившись в ее плечи, он пристально всмотрелся в перепуганные глаза, игнорируя ее исступленный поиск источника звука.
- Оно здесь... Оно снова здесь... - Бормотала она, дрожа в его руках, не слыша его слов. - Оно здесь...
- Жасмин. Жасмин! – Рявкнул он, и, наконец, прорвался через заслон, который ее разум воздвиг против характерного звука приближения монстра.
- Оно здесь, и я не могу убежать, он убил его, он убил Аладдина, я не могу…
- Жасмин! - Взревел он, грубо тряся за плечи и заставляя посмотреть на него. Он удерживал ее на месте сильными руками. - Это не реально! Это все в твоей голове. Ты должна сопротивляться этому. Там ничего нет. Это Мираж ебет тебе мозги.
Щелк-щелк-щелкщелкщелкщелк.
Она закрыла глаза, когда дробь оживилась до громового крещендо, и приготовилась к смерти. Он не понимал. Она уже видела это. Видела этот демонический силуэт, когда оно гналось за ней и довело ее рассудок до грани и в конце концов его лишило. Видела, как оно убивает. Брызги крови Аладдина на камнях были яснее любой реальности, представавшей перед ней раньше.
Мощный удар по лицу встряхнул ее, временно вернув в полное сознание, и его выражение с трудом сдерживаемого гнева опять вплыло в поле ее зрения.
- Приди в себя, - проскрежетал он. Это был не первый раз, когда она слышала приказ из его уст. Значит, он ненастоящий? Было ли это еще одно видение из прошлого?
Не повредилась ли она в уме, так же как блондинистая принцесса, которую он когда-то спас от смерти?
- Мозенрат... - Прошептала она, трепеща. - Помоги мне...
Он покачал головой, и сквозь свой психоз ей как-то удалось заметить проблеск глубокой обеспокоенности.
- Я не могу тебе помочь. Тебе придется сбросить наваждение самостоятельно.
Сжав губы в бесполезной злости, он грубо привлек ее к себе.
- Ты можешь это сделать. Борись. Это все только в твоей голове.
Она застыла от ужаса, когда тени позади него приняли четкие очертания, воплотившись в гротескную зверюгу, которая преследовала ее на протяжении всего этого кошмара. Знакомое клацанье когтей вернулось с размеренной неторопливостью, не спеша приближаться к своей ничего не подозревающей жертве. Она сжала кистями его руки.
- Оно тут, за тобой! - И заплакала.
Он просто покачал головой, тяжело нахмурившись. Его пронизывающий взгляд как бы выискивал в раздробленных обломках ее психики что-то конкретное, что-то, что не разбито в пух и прах.
- Жасмин, - проговорил он низким ровным голосом. - Мне нужно, чтобы ты доверилась мне. Но больше чем это, мне нужно, чтобы ты доверилась себе.
Он нагнулся поближе, а существо за ним встало на дыбы, широко раззявив пасть в алчном триумфе, и глаза Жасмин в ужасе метнулись к его искривленной призрачной морде. Холодная кожа обняла ее щеку и вернула ее лицо снова к зрительному контакту с ним.
- Поверь в себя, Жасмин. Так, как я поверил тебе.
Она взглянула в полночную глубину его глаз и почувствовала, как что-то внутри нее соскочило со своей оси. А может, лишь попало на свое законное место.
Его вера в нее лежала в основе всего остального, что он чувствовал к ней. Наверное, та возникла как неохотное, отчаянное убеждение, что она может спасти его в качестве последней надежды на выживание, но где-то по ходу дела она поняла, что это изменилось, потому что их обоих вовлекло в упорную гонку со временем. У него не было выбора, кроме как верить в нее, но он выбрал ее в первую очередь потому, что нашел достойной своего доверия. Она ни за что не даст ему умереть, хоть он и был ее врагом и требовал от нее то, чего не имел права иметь.
И знала сейчас, что он не бросит ее, отдавая то немногое, что осталось от его власти, чтобы поддержать ее, собрать осколки ее сил и здравого рассудка и вложить их обратно ей в руки.
Она ощутила, как злоба, обида, страх и все прочие нехорошие чувства, что она питала к нему, растворяются в ничто.
И тут же увидела, что существо у него за спиной съеживается, неуклонно усыхая до все более и более мелкой тени, и страшный звук когтей совершенно отсутствовал, когда оно уходило. Оно растаяло как темное пламя, прогоревшее до пепла, и его не стало. И, наконец, поняла, что зверь был не у нее в голове, он был в ее сердце.
Это был тот самый зверь, который впервые начал преследовать ее в песках Зеркала, высекая место в ее сердце для своего отравленного пристанища. Он дремал, испытывая когти на ее любви, доверии и здравомыслии каждый раз, когда она была вынуждена столкнуться с самыми темными своими сторонами, но всякий раз отворачивалась в страхе и отрицании, прежде чем успевала рассмотреть его сущность. Это было чудовище, которое подпитывалось ее ненавистью, гневом и ожесточением, ее жаждой мести и губительной гордыней. Оно расцветало от ее лицемерия, ее ярой уверенности, что такая тьма не может жить в ней. Все это время оно терпеливо ожидало дня, когда высвободится в полной мере, чтобы проглотить ее заживо. Сила Миража отперла клетку и спустила его с привязи. Но оно было полностью ее порождением.
И теперь она избавилась от его хватки.
Ее глаза окинули его лицо с удивлением и признательностью, которую она не могла до конца постичь. Тревога не исчезала из его выражения.
Она обняла его за шею и уткнулась лицом в плечо. Секунду спустя его руки окружили ее в ответ, и она догадалась, что озабоченное напряжение покинуло его. Но еще долго не отпускала.
Наконец, он снял ее руки со своих плеч, и она отступила назад, пытаясь сформулировать фразу.
- Т... Ты... Я...
Уголок его рта поднялся в улыбке, что было бы жестоко, если бы она не видела его глаза.
- Вот почему принцесс должно быть видно, но не слышно.
Вопреки себе, вопреки всему, она рассмеялась. Вся эта сплошная вязь кошмаров... Все это было иллюзией. Реальность восстанавливалась в своих правах у нее в голове, больше не расплываясь от ужасов ее воображения. Безликая девочка, застывшая свадьба, даже гибель Аладдина... Все безупречные кошмары, семена которых заронил ее собственный разум, а магия Мираж придала форму.
Она почувствовала, как новая вера укореняется в ее сердце, вера, что они выиграют эту непрестанную войну, и не по отдельности, а вместе. Песня в голове вернулась, и она обнаружила, что на самом деле бесплотная мелодия исходит от струнного инструмента с его стороны. Музыка оказалась настоящей, каким-то образом разрушив иллюзию песочных часов своим могуществом. Маленькая арфа крепилась к его мантии, и он тут же извлек ее рукой в перчатке, сжимая рамку, и потянул ее от стены.
Острота обстановки вновь обрушилась на нее, и они двинулись по коридору. Выпустив ее из крепких объятий, он поднес обе руки к струнам арфы.
Но они не бежали. Она уповала на то, что заданный им спокойный и неспешный темп на сей раз часть настоящего побега, и он проводил пальцами по идеально настроенным струнам, продолжая мелодию, впервые услышанную ею сквозь грань фантомного стекла.
Стены почти неуловимо замерцали, но она заметила это и ощутила дрожь предвкушения, надежду раба, собравшегося отвоевать себе свободу. Она подошла к нему ближе, обвив рукой за талию, пока он играл, рассылая трещины по основам этой грандиозной иллюзии силой простой мелодии, созданный руками. Она не спрашивала, что это за магия такая, которая может противостоять столь черному злу, но верила, что та не подведет.
Стены начали исчезать, как в тумане, каменная плитка уже не имела столь четкого строения, факелы медленно тускнели. С каждым верным шагом вперед окружение сходило на нет, и пол под ногами вскоре заколыхался во тьме.
В конце концов, окружающий коридор полностью исчез, и она смогла легко вздохнуть в первый раз за долгий срок. Тогда она взглянула на него, чтобы хоть как-то поблагодарить, чтобы сказать ему, что чувствует в этот подходящий момент. Но увидела, что его глаза опять сухо сосредоточенны.
- Стой смирно. Не двигайся. И не сомневайся во мне. Ты понимаешь?
Она кивнула, и, крепко держась за него, ощутила медленную вибрацию в груди, когда он мелодично произнес незнакомые слова.
Окружающий воздух расплылся, тело покалывало от ощущения магии, когда его чары сплелись вокруг и сквозь них обоих. Тяга химерного мира отпускала неохотно, и, наконец, лопнула под неослабевающим потоком его магии. В следующую секунду он завершил заклинание, и она открыла глаза в настоящей реальности.
Холодные каменные стены Цитадели были самым приветливым видом, который она себе когда-либо представляла. Уткнувшись лицом в его мантию, она разрыдалась от счастья, теперь окончательно освободившись от этого мира кошмаров. Он привлек ее к боку с ласковой настойчивостью, и она почувствовала край стола за своей спиной. Остальная часть комнаты позади него была совершенно голой.
Она медленно оторвалась от него, уронив руки по бокам, и перевела взгляд на его успокоенное лицо. Но наряду с облегчением была эта постоянная напряженность и решительность, понимание, что его дело еще не закончено.
- Спасибо тебе…
- Ты уцелела, - просто сказал он. - Ты не уступила ей эту победу.
- Нет, я сдалась, - ответила она, притрагиваясь к его лицу. - Я ждала только смерти.
Он нахмурился.
- Ты знаешь, как долго тебя не было?
Она отрицательно покачала головой.
- Семь дней.
Ее рука замерла на его щеке.
- Семь дней...?
- Мне потребовалось пять дней, чтобы настроить эту арфу, единственный инструмент, который может развеивать иллюзии. У меня почти не осталось энергии, чтобы придать ему мощи, необходимой для противодействия власти Мираж. Я проводил дни, пытаясь попасть в Морбию, даже когда все доделал.
- Как ты пробрался? - Негромко спросила она.
Он на миг прикрыл глаза. Голос его был ровным и лишенным эмоций.
- Фазир.
Она уставилась на него, вдруг сообразив, что эта борьба не на жизнь, а на смерть вышла далеко за пределы двух их отдельных жизней. Если Фазир явился и к нему тоже...
- Он открыл мне путь. И удерживал Мираж, когда я отправился искать тебя. Они оба все еще в Морбии, но он не сможет сдерживать ее вечно.
- Что я должна сделать? - Задала она прямой вопрос.
Он повернул голову в сторону, и она проследила за его взглядом, пока тот не уперся в небольшие светящиеся песочные часы, стоящие на столе позади нее. И вытаращилась на их флуоресцентный песок. Верхняя половина была почти пуста. Дни могли пройти даже за время его короткого путешествия ей на выручку. По всей видимости, это был уже тридцатый день. Она перевела глаза на него с оживившейся настойчивостью и схватила его за руки.
- Скажи мне, что делать.
- Ты мне доверяешь? - Спросил он.
- Да.
- Ты простишь меня? - Второй вопрос помедлил, словно боясь ответа.
Она не ответила в то же мгновение и лишь всмотрелась в его беспокойные глаза.
- Не могу сказать, что ты хороший человек, - начала она. - Это не так. Но... Ты хороший для меня.
Что-то в его глазах, кажется, дрогнуло при этих словах, нечто более глубокое, чем она могла различить или понять на данный момент. Она продолжала, не обращая внимания, четко осознавая, что всего лишь на расстоянии вытянутой руки убегает их время.
- И ты спас меня, - произносила она дрожащими губами. - Твоя вера в меня... Вера, которая была у тебя все это время... Этого достаточно, чтобы спасти тебя, Мозенрат. Я не знаю, любишь ли ты меня, но только знаю, что ты достаточно веришь в меня.
Она подняла голову и поцеловала его, ее губы воссоединились с его в медленном танце страсти и обещания, что скоро будет исполнено. Его перчатка обхватила одну из ее рук, соединив пальцы, и повела в сторону, к светящемуся предмету, который печатью скреплял его гибель.
Она заглянула ему прямо в глаза, когда они разлучились, и прошептала слова:
- Я прощаю тебя.
Их руки одновременно тронули песочные часы, пальцы расплелись, когда каждый из них взялся за половинку деревянной оправы.
Без слов или каких-то других обетов, они перевернули песочные часы вверх тормашками.
Глубоко внутри нее как будто что-то образовалось, пугающая сила, какой она никогда не ведала раньше. Всплеск чистой энергии вдруг взорвался в ней и выстрелил из ее руки в песочные часы, энергии, которая зародилась в недрах сердца, полюса которого невозможным образом поменялись от ненависти к любви. Она вскрикнула и прикрыла глаза незанятой рукой, когда песочные часы резко вспыхнули, их светящийся песок дико запульсировал и осветил мрак комнаты. Его рука накрыла ее собственную, не давая отпустить вещицу раньше времени. Он положил другую руку на ее талию и привлек к себе.
Песок неистово завихрился внутри, как будто в последнем протесте, сражаясь за сохранение своего предопределенного течения. Но она держала твердо и заставила себя смотреть на сияющую поверхность, несмотря на резь в глазах, и почувствовала, как остаток силы внутри тела выходит через руку в песочные часы. Зловредный предмет вспыхнул в последний раз и начал неуклонно затухать, цвет уходил из песка, пока вовсе не осталось и следа его неестественного свечения. Песчинки внутри были теперь земляного оттенка.
Не торопясь, нерешительно, оба они отпустили песочные часы. Все ее тело покалывали отголоски таинственной силы, о существовании которой в себе она и не подозревала. А потом часы и их проклятие почти позабылось, когда он сделал свой первый вздох настоящей свободы, сбросив гнет невидимых вездесущих уз, и они одновременно двинулись навстречу друг другу. Она лихорадочно впилась в него поцелуем, а он прижал ее к себе, усадив на стол. Она откинулась назад, и он припал к ней, губами лаская ее зареванное лицо, подбородок, горло.
Глубокий гул где-то высоко над ними потряс стены и потолок слабой дрожью и песочные часы возле них задребезжали.
Он не спеша поставил ее на ноги, по-прежнему опоясывая руками талию, и оба посмотрели в сторону невидимой силы, которая наступала на его земли, все еще за много сфер над миром. Она увидела искру непреклонного огня в его глазах, решимость свести старые счеты раз и навсегда с его новообретенной властью и обновленной жизнью. Она твердо остановила его, когда он шевельнулся, чтобы отстраниться от нее.
- Я иду с тобой, - сообщила она простодушно.
Он с серьезным выражением глянул на нее, собираясь отказать.
Но она вскинула руку к его губам, заставляя замолчать, и он в свою очередь воззрился на нее с удивлением. Ее тело чуть светилось ореолом магии, разбившей проклятие. Сверхъестественная сила гудела в каждой ее частице, и пьянила мысль, что может одним желанием прогнуть вокруг себя даже окружающий воздух. Так чувствует себя владеющий магией? Не это ли привязывало Мозенрата к его перчатке бессильной зависимостью?
Безмолвное благоговение на его лице скоро исказило куда более знакомое выражение – недобрый очарованный восторг.
- Должен признаться, власть тебе весьма к лицу, принцесса.
