jedem das seine
Название: «Антифон» («Antiphony»)
Автор: Cantare
Перевод: Knyaga/Alba Owl
Прошлые главы:
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16 Часть 1
Глава 16 Часть 2
Глава 17 Часть 1
Глава 17 Часть 2
Глава 18 Часть 1
Глава 18 Часть 2
Глава 19
Глава 20
читать дальше
Глава 21
Она медленно проснулась, потянувшись, и тут же ощутила окатившее ее волной головокружение. За которым вскоре последовала режущая боль в животе. Она не могла припомнить, когда в прошлый раз что-то ела или пила. Горло ужасно пересохло, а нижняя губа треснула и начала кровоточить, когда она зевнула.
Она неуверенно открыла глаза и увидела, что вокруг по-прежнему темно. Перевернувшись на бок, потянулась, чтобы нащупать лампу на туалетном столике.
Рука наткнулась на холодную каменную стену.
Она отдернулась в шоке и резко вспомнила о том, где находится. Все нахлынуло в долю секунды. Она вернулась из Зеркала, Мозенрат излечил ее отца, и теперь она его добровольная пленница. И она только что провела свою первую ночь на Земле Черного Песка, в логове врага.
Она сразу же напряглась и села, попытавшись осмотреть комнату. Покосившись, снова заметила книжные полки и шкафы, и чертежный стол в одном углу. Тут была простая деревянная дверь в правой стене и дверь поменьше ближе к кровати.
Она посмотрела вниз и в замешательстве на миг замерла. Вместо зеленовато-бирюзового наряда, в который была одета в предыдущий день, она была облачена в свое лавандовое ночное белье с первой недели загадочного вызова.
Она разозлилась, смущенно обхватив себя руками, хотя сейчас было уже слишком поздно конфузиться. Как он посмел…! Она затряслась в возмущенном и бесполезном гневе при мысли, что находилась в его благоволении все то время, что спала. И она не имела представления, что еще он мог сделать помимо ее переодевания.
Но потом откинула эту мысль, поскольку заметила, что кожа правой ладони снова была гладкой и невредимой, чернильные пятна пропали. Все, что осталось от неприятного пореза куском стекла, - едва заметный шрам.
Она прислонилась к спинке кровати, закрыв глаза и пытаясь в сотый раз разгадать этого раздражающего человека. Казалось, что он сеял жестокость одной рукой, в то же время другой оказывая трудноуловимую доброту. Даже после того, как она повидала большую часть его жизни, она все еще не понимала его.
Теперь еще больше причин быть настороже, потому что она в самом сердце его территории. Она должна победить его здесь, и не могла позволить тому, что к нему испытывала, помешать здравому смыслу.
Мысли внезапно переметнулись к таинственному мудрецу, который явился к ней на балкон. Как во всех их предыдущих встречах, его цель была обескураживающе непонятной, несмотря на то, что он помог ей догадаться, как спасти отца. Его толкование про любовь казалось раздражающе неуместным, но она знала, что это лучше, чем ничего. Фазир никогда не вмешивался в их жизнь без причины, хотя она все же должна была понять, зачем это было на сей раз. Если это не предполагало спасти ее отца, то должно было помочь ей прийти в себя после Зеркала или возможно даже оказать помощь с решением вызова Мозенрата.
Ее беспокойство только возросло при мысли о последней возможности. Мог ли Фазир вообще быть причастен к этой проблеме? Она была на грани срыва, отчаянно умоляя о надежде и силе, когда он явился ей. Имел ли он полное представление о противостоянии между нею и Мозенратом? Был ли он на ее стороне? Если да, то какой прок был говорить такими расплывчатыми загадками?
Она часто подвергала сомнению, заботился ли о ней Мозенрат в действительности. Но никогда не рассматривала мысль, что его извращенное очаровывание ее на самом деле могло быть частью его плана. После ужасающей последней сцены в Зеркале и таинственного сообщения Фазира, однако, она задалась вопросом, не состоял ли его план в том, чтобы завлечь ее в такую же нездоровую привязанность, которую он чувствовал к ней. Завести ее так далеко в навязчивой идее, чтобы она влюбилась в него. Но как бы ее нежеланная любовь как-либо пригодилась ему в получении власти?
Она попыталась припомнить точные слова Фазира. Он сказал, что любовь всегда торжествует, что зло и ненависть не могут победить ее. Это было что-то, что она уже знала. Ее продолжающаяся любовь к Аладдину, несмотря на огромную утрату воспоминаний, доказывала это. Но что ее любви подразумевалось сделать для злого колдуна? Превратить его в хорошего человека? Она почти засмеялась над нелепостью идеи.
Значит, она должна пересмотреть свое восприятие любви. Любовь не могла победить все. Ненависть и озлобленность, глубоко укоренившиеся в нем, начиная с детства, наряду со злом, которое копилось как длительная болезнь в течение его отроческих лет до взросления, сформировали из него человека, которым он являлся сегодня, человека, который без угрызений совести убил невинного, осквернил мертвых и стремился силой завладеть Семью Пустынями. В свете всего этого, как могла влюбленность введенной в заблуждение девушки сделать что-нибудь, чтобы изменить его? Если самоотверженной любви кирилианской принцессы оказалось недостаточно, чтобы увести его с дурного пути, то как можно было думать, что сумеет она? И кто сказал, что он вообще хочет измениться? Было совершенно абсурдно думать, что он…
Она застыла, пораженная ужасной мыслью. Что, если жуткая свадебная сцена была большим, чем просто последней попыткой Зеркала испугать ее до потери рассудка? Что, если это был намек на то, что должно произойти? Могло ли Зеркало показывать не только прошлое, но и будущее?
Теперь, когда она любила его, использует ли он эту любовь, чтобы так или иначе убить ее, принеся в жертву?
Сердце екнуло от тревоги. Она не могла исключить, что он не убьет ее, даже если заботился о ней неким образом. В конце концов, он без колебаний ударил ножом женщину, о которой уже заботился однажды, еще до разрушительного влияния на него перчатки. Человек, которым он был теперь, будет чувствовать еще меньше жалости.
Она действительно забралась в логово льва. Если он задумал принести ее в жертву, то она ничего не могла сделать, чтобы этого избежать.
В то же время она задалась вопросом, почему он еще не сделал этого. Он знал о ее одержимости им. С его пугающей восприимчивостью он, вероятно, так же хорошо понял тонкий перепад от одержимости к любви, и наверняка ощутил изменения в ней предыдущей ночью, несмотря на все ее усилия это скрыть. Чего он ждал? Почему она до сих пор была живой, хорошо отдохнувшей, и почему он даже вылечил ее руку?
Она снова зашла в тупик в своих рассуждениях. Вздохнув, запрокинула голову назад и небрежно провела руками по спутанным волосам, заметив, что завязки были сняты.
Потом открыла глаза в раздумьях, где бы ей отыскать чего-нибудь поесть в этом мрачном месте, и немедленно завопила, обнаружив волшебника сидящим около себя на краю кровати.
- Добрый вечер, принцесса.
Она кинулась в запоздалом порыве, ее ногти почти впились в его лицо, но он остановил ее одной рукой. Покачал головой с легким упреком.
- Я, может быть, и пытался убить тебя время от времени, но никогда не портил тебе лицо. Разве я не заслуживаю ответной любезности?
- Ты мне противен, - прошипела она и снова обняла себя руками.
Сверкнув взглядом на лавандовую лямку ее топа, он догадался, что она имела в виду, и крайне равнодушно отозвался:
- Я тебя умоляю, простая смена одеяния не требует телесного контакта. Это - одно из самых примитивных заклинаний, которым может научиться маг.
Она сузила глаза.
- Ты упускаешь главное. Я тебе не доверяю.
Он рассмеялся.
- Не льсти себе, принцесса.
Ее кровь снова забурлила. Похоже, ее воображаемая любовь к нему никак не притупляла жгучую досаду, которую она всегда ощущала при их беседах. Но с благодарностью обнаружила, что естественное побуждение давать отпор его невыносимому высокомерию помогло ей отойти от страха перед ним.
- Ну, моя маленькая пленница, каким образом ты можешь мне пригодиться? - Проговорил он, поминутно перенося вес тела вперед, чтобы наклониться ближе к ней. Когда она отстранилась и коснулась затылком стены, то внезапно почувствовала себя подобно мыши, пойманной в ловушку котом, который слишком ленив для нападения. Ее глаза беспомощно притягивал его пристальный взгляд. Хотя он и не блуждал нигде, кроме ее лица, тем не менее, было такое чувство, что он оценивал каждый ее видимый дюйм.
- У меня в запасе пятнадцать дней. Я разгадаю твой вызов, пока буду здесь, - заявила она, хотя не чувствовала большого убеждения.
- Самонадеянное утверждение для того, кто просто сдался в плен безоговорочно и без четких условий.
Прищурившись, она прекратила отползать от него и отважилась наклониться вперед в, как она надеялась, самоуверенной позе.
- Я не сдавалась, Мозенрат. Это - только начало.
Начало чего точно, она не хотела обдумывать. Коварные опасности, которые неоднократно приключались между ними, приняли пугающе личный характер в последнем случае, и она не могла позволить себе думать об этом слишком долго.
К несчастью для нее, он не замедлил подхватить эти настроения.
- Напротив, принцесса. Мы уже в середине.
Ее взгляд не дрогнул, и она свернула беседу на эту скользкую тему.
- Я собираюсь выиграть в этой твоей игре. И посмеюсь, когда обнаружу, насколько жалок настоящий ответ.
Он лишь пожал плечами, неожиданно уклоняясь от ее открытого вызова.
- Нам всем иногда нужно лгать себе. Сделай одолжение, продолжай. Это определенно был забавный аттракцион до сего момента.
Прежде, чем она успела отреагировать, он внезапно встал с кровати, и его взгляд похолодел и отдалился.
- Ты, вероятно, не поняла, что проспала почти весь день. Если ты не предпочитаешь голодовку, то должна одеться, - он коротко кивнул на платяной шкаф около кровати, - и присоединиться ко мне за ужином. Можешь выйти за ту небольшую дверь, чтобы привести себя в порядок. Другая выведет тебя прямиком в столовую.
Он заметил обвиняющее выражение ее по-прежнему подозрительного взгляда и закатил глаза.
- Повторяю, не льсти себе, принцесса.
С этим он исчез из комнаты, оставив ее одну в ее уютной тюремной камере. Она поглядела на платяной шкаф, задумавшись, какая одежда там внутри. Где Мозенрат вообще раздобыл женскую одежду? Она окоченела, когда подумала о двух девушках, которые когда-то делили с ним Цитадель. Он бы не дал ей их одежду, так ведь?
Она постояла, слегка дрожа от покинутого тепла кровати, и осторожной рукой открыла дверцы платяного шкафа.
Она мигнула от удивления при виде полок с аккуратно сложенной одеждой и боковым отделением с висящими платьями. На первый взгляд выбор цветов и тканей казался превосходно отвечающим ее предпочтениям. Вытянув сложенную пару шаровар, она изучила ткань и отметила, что та такого же прекрасного качества, как и у королевских портных в Аграбе. Она прижала розовые шаровары к телу, скрупулезно исследуя их покрой, и нашла, что они идеальной длины. Она снова помедлила и задумалась, как Мозенрату удалось рассчитать все это до таких мелочей. Он ждал ее? Или это был какой-то волшебный платяной шкаф, который мог удовлетворить вкусам владельца?
На данный момент было множество проблем поболее. Она отмела в сторону свои вопросы и признала, что он или интригующе хорошо знал ее вкусы или владел волшебным гардеробом, который она была бы не прочь прихватить с собой в Аграбу - если вообще сможет когда-нибудь вернуться в Аграбу.
Она положила шаровары на полку и задумалась на минуту. Мозенрат, конечно, не перестанет обращаться с ней в типичной снисходительной манере, словно она беспомощная принцесса, но она не должна одеваться как таковая. Это означало - никаких детских цветов или легких шаровар. Она также устала носить лавандовый, который он, похоже, предпочитал на ней по каким-то причинам. Руки отыскали длинное платье цвета вина, висящее в сторонке. Темный оттенок и скромный вырез придаст ей хладнокровный вид вместе с неопределенным намеком на зрелость.
В маленькой комнатке по соседству она как следует вымылась и провела гребенкой по волосам столько раз, чтобы распутать их. Разумно быстро оделась, не позволяя себе задуматься, не мог ли он и впрямь подсматривать.
Потом она открыла дверь, и, как он и сказал, та привела непосредственно в столовую. Она сделала свой первый шаг в пугающе знакомое место с принудительным самообладанием, вспомнив, как была здесь в прошлый раз. Оглянувшись, увидела темный канделябр, все еще висящий над головой, изливающий странный тусклый свет на обширный зал.
Мозенрат стоял во главе стола позади самого высокого стула, который когда-то принадлежал его наставнику. Рукой в перчатке опирался на его высокую спинку, и легкая улыбка коснулась его губ, когда он наблюдал за ее приближением. Вновь его глаза не отрывались от ее лица, но она знала, что они охватывали ее всю, ее появление в этом новом темном оттенке и покрое. Ни один из них ничего не произнес, пока она не дошла до стула возле него.
Он взмахнул рукой, и ее стул бесшумно заскользил назад. Она заколебалась от пробежавшего по ней холодка воспоминания, поняв, что это место когда-то принадлежало другой принцессе. Его глаза были все еще не оставляли ее, когда она пялилась на свободный стул, застыв на секунду в навязчивом предчувствии своего собственного будущего в этой мрачной запретной Цитадели. Но она избавилась от ростков страха и села, напомнив себе, что прошлое – это не настоящее, независимо от того, какими похожими они казались. Стул сам собой скользнул обратно к столу, где уже были расставлены блюда с едой.
Ее сомнения быстро исчезли от приступа нестерпимого голода, когда она опустила взгляд на широкий выбор еды на своем подносе. Но она замялась перед тем, как потянуться к ней, к громкому возражению желудка, и окинула его придирчивым взглядом.
- Твои повара ведь не мамлюки, надеюсь?
В его руке появилась бутылка вина, и он начал наполнять из нее бокал.
- Создание пищи с помощью магии так же элементарно, как и переодевание, - уведомил он безразлично. - Как и любой другой, я предпочитаю, чтобы моя еда была мало-мальски аппетитной и без порошка для бальзамирования.
Она поверила ему на слово и жадно накинулась на еду. Возможно, это развеяло ауру достоинства, к которой она стремилась, но при зверском голоде можно было разок этим поступиться.
Он с развлечением следил за нею, жуя примерно вдвое медленнее и прерываясь время от времени, чтобы рассеянно поболтать вино в бокале. По крайней мере, он был достаточно учтив, чтобы не втягивать ее в разговор, когда она пополняла тело отчаянно необходимой энергией. Она так проголодалась, что строгий закон, запрещающий незамужним женщинам пить алкоголь, совершенно выскочил из головы. Жидкость наполовину пролилась в горло прежде, чем она поняла, что та слишком темная и горькая, чтобы быть водой.
Она закашлялась и с трудом проглотила ее, чудом умудрившись не выплюнуть. Та обожгло ей горло и вызвала медленный дурманящий пожар в животе, абсолютно чужеродное чувство. Она обвиняюще впилась в него взглядом, когда он захихикал.
- Я-то надеялся, что твой первый глоток вина будет чуточку более изящным, - заметил он, отпивая из собственного бокала.
Она отпихнула свой бокал к нему, разозленная, что он не остановил ее.
- Превращение воды в вино тоже считается элементарными чарами? - Раздраженно поинтересовалась она.
Он вздохнул и коснулся бокала рукой в перчатке. Темный цвет жидкости посветлел в прозрачную бесцветную воду.
- Это была одна из моих самых лучших бутылок, принцесса. Ты, несомненно, весьма требовательна для узника.
- Нежелание запрещенного напитка или дополнительных кусков мамлюков в моей еде едва ли требование.
Он покачал головой и улыбнулся, на сей раз не ответив. Тогда она догадалась, что он продуманно вел бой, не тратя впустую дыхания на оспаривание каждого пункта, в то время как она была склонна отвечать на все, что он сказал, язвительными комментариями. Это заставило ее почувствовать себя незрелой и глупой, и она поклялась быть более осторожной со словами.
- Итак, - произнесла она после того, как прикончила большую часть на своем подносе, - Кто отравил моего отца, если это был не ты?
- Ты уже спрашивала об этом, и я уже ответил, - отозвался Мозенрат. - Я не знаю.
- Я тебе не верю.
Он издал короткий смешок.
- Полагаю, я должен быть польщен тем, что ты считаешь меня всеведущим. К сожалению, должен признаться, что еще не достиг этой исключительной отметки.
- Значит, мой отец просто удачно отравился в середине этих тридцати дней, и ты просто оказался единственным человеком, способным исцелить его.
- А как ты узнала, что я способен исцелить его, если уж на то пошло?
Она запнулась, проклиная себя за непредусмотрительность. Было очевидно по его проницательно заострившемуся взгляду, что теперь он утвердился в сомнениях относительно ее и Зеркала. Она решила прекратить танцевать вокруг да около и раскрыться.
- Это было теоретическое предположение, вообще-то, - призналась она. - Я не была уверена, можешь ли ты все еще пользоваться той силой после такого долгого ношения перчатки.
- И как удачно оказалось, что да. Могу ли я поинтересоваться, какие еще теоретические предположения у тебя есть на данный момент?
- Что ты блестяще спланировал все это к нынешнему положению, - произнесла она. Это был небольшой обман, неожиданная капелька лести, которая могла бы заставить его потерять бдительность.
Он неуловимо улыбнулся.
- Это то, во что тебе хотелось бы верить? Это, безусловно, облегчило бы бремя на твоих плечах, не так ли.
- Нет, ты не всемогущ или всезнающ, как ты сам заметил. Но… Ты не остановил меня, когда я собралась сделать сам знаешь что.
Он откинулся на спинку своего стула и облокотился рукой в перчатке на подлокотник.
- Почему я должен был останавливать тебя?
- Ой, ну не знаю. Может быть, потому что я смогла бы присутствовать при всей твоей жизни, - предположила она, также откидываясь назад и невозмутимо его оглядывая. – Я думала, что ты не из тех, кто допустил бы врагов ко всем своим самым темным тайнам.
- Если бы какая-либо из тех «тайн» действительно могла быть использована врагом, то, возможно, я мог бы заволноваться. Но видя, что ты до сих пор не разгадала мой вызов… - Он умолк и пожал плечами. – Мне это не повредило. Тебе же, с другой стороны… Представляю, какую оно доставило тебе сущую головную боль, разве не так?
Она не оценила каламбур, но не выказала реакции на легкую поддевку.
Это был новый неожиданный поворот. Он был совершенно спокоен, и, казалось, вообще не обеспокоен тем, что она проникла в Зеркало. Но она была по-прежнему начеку, не уверенная, не было ли это представлением, чтобы сбить ее с пути. Она ждала, что он будет или рассержен, или самодоволен. Сердит, если не рассчитывал, что она заглянет вглубь его прошлого, но по каким-то причинам не сумел вовремя ее остановить. Самодоволен, если хотел, чтобы она вникла во все согласно части некоего грандиозного плана сломить ее или взять над ней верх. Но это отчужденное безразличие расстраивало. Она не знала, что подумать или что спросить.
Возможно, это было его целью.
- Почему ты еще не умер? - Спросила она в лоб. - В прошлый раз, когда ты попытался обменяться с Аладдином телами, ты был на грани смерти из-за перчатки.
- Похоже, ты так и не позаботилась обучиться этикету, однозначно. Разве ты не знаешь, что задавать людям подобные вопросы грубо? - Сказал он, осклабившись. Она не ответила на это. Маска веселья исчезла. - Я не умру так легко.
- Я и не предполагаю. Ты только убиваешь легко, - выпалила она, вспомнив ощущение холодного лезвия, скользящего меж ее ребер. Он, должно быть, заметил слабую гримасу на ее лице от неприятного воспоминания.
- Ты что-то видела, что тебя встревожило? - Ровно спросил он. Но блеск в его глазах показал, что он действительно заинтересовался тем, что она испытала в Зеркале. Ей пришло на ум, что он ведь не знал все подробности того, что она видела.
- Пожалуй, не так встревожило, как разочаровало, - промолвила она. Она решила рискнуть и честно высказать, что чувствует. - Ты, кажется, был… - Она замялась сказать «хорошим». - Ты, кажется, был совсем другим человеком.
Его улыбка стала жесткой и невеселой.
- Прибереги свою жалость для того, кто в ней нуждается, принцесса. Я не тот, чем я, возможно, был, и не имею ни малейшего желания быть.
- Почему? - Упорствовала она. - Почему ты вообще жаждешь еще власти, когда у тебя ее уже и так много, и когда с тебя уже будет достаточно?
- После всего увиденного ты все еще не знаешь? - Он презрительно покачал головой. - И ты все еще думаешь, что у тебя есть шанс на победу в этой игре?
- Давай на минуту прекратим с оскорблениями, - предложила она, не заботясь, как лицемерно это прозвучало. – Вся система, которую ты понастроил, просто не имеет никакого смысла. У тебя есть надежный план по всеобщему захвату, но вместо того, чтобы немедленно привести его в действие, ты тянешь с ним до истечения тридцати дней, при этом давая мне, изо всех людей, шанс помешать ему, просто выяснив, каков он. И твоя предполагаемая причина состоит в том, что тебе якобы надоело, что никто не пытается остановить тебя. Откровенно говоря, это - самый идиотский план, который ты до сих пор придумывал. Назвал меня дурочкой для того, чтобы я поддалась на приманку и погналась за ней в течение пятнадцати дней и целой жизни в волшебном зеркале, но думаю, что пришло время уличить тебя в обмане. Я нужна тебе, чтобы осуществить какой-то замысел, я уверена в этом. Почему ты просто не скажешь мне, что это?
Что-то бесконечно малое изменилось в его пристальном взгляде, и она почти не поверила своим глазам. Он, как ни странно, рассматривал ее с долей уважения.
- Мда. Ты вконец измучилась постоянно биться головой о стену, - изрек он. - И вместо того, чтобы упасть в обморок, ты теперь принялась искать смысл.
Она перенесла его выпад с сердитым терпением, не отреагировав только потому, что знала - он сказал правду. Она полностью завязла в его интриге, отдавая все силы и благосостояние и даже свое сердце ему все эти пятнадцать дней. Он должен был знать, чем все это закончится, что приблизительно половина отмеренного времени у нее уйдет на то, чтобы попасть в беспомощную одержимость им благодаря ее собственной упрямой и недальновидной натуре, а остаток времени она действительно начнет думать об основании действий и явных противоречиях предъявленного вызова. Он слишком хорошо ее знал. Простые правила игры - тревожащий срок, запрет рассказать кому-либо еще, даже безграничный сонный мир как поле для их переговоров - все было тщательно подобрано с целью подтолкнуть ее к навязчивой идее как можно быстрее. Безупречно сработано. Она даже отказалась от всех своих воспоминаний об Аладдине в ходе этого, непредвиденная премия для колдуна. Ее внезапно поразило, что, возможно, он позволил ей войти в Зеркало как раз потому, что знал о цене, которую оно потребует от нее.
И теперь, когда она наконец заглянула дальше его невозможного требования власти, показалось, что его цель состояла в том, чтобы просто спасти собственную жизнь… И воспрепятствовать тому, чтобы Мираж отобрала его владения. Но как она вписывалась во все это, было все так же обескураживающе неясно.
- Мозенрат, - сказала она серьезно. - Ты можешь просто сказать мне, как я могу тебе помочь?
У нее не было времени оценить его реакцию, поскольку темная люстра над ними вспыхнула ярко-синим. Оба тотчас вскинули взгляд, и она заметила, что своеобразные кристаллы канделябра оказались очень похожими на те, что были рассредоточены по всему мертвому городу за пределами Цитадели.
У нее не осталось сомнений, кем были чужаки. Аладдин пришел за ней, нимало не заботясь о предосторожности, дав кристаллам обнаружить Джини и Коврика. Она оказалась права. Мозенрат был одним из их главных подозреваемых в ее похищении.
Она послала колдуну умоляющий взгляд, отбросив гордость ради Аладдина.
- Не делай ему больно.
Вместо того, чтобы ответить ехидным замечанием, он просто схватил ее за руку и ухмыльнулся. В следующую секунду она вернулась в спальню, которую он ей отвел. Ей потребовалась секунда, чтобы вторично восстановить равновесие из-за неожиданного переносящего заклинания, и ринулась к двери, только чтобы найти ее закрытой.
«Ну, ну, принцесса, будь примерной маленькой пленницей и останься тут. Не хочешь же ты, чтобы твоя помойная крыса узнала, с кем ты предпочла съехаться, мм?»
Стремительная перемена в его поведении достигла желаемого результата, разозлив и смутив ее в то же время. Конечно, она не должна быть замечена. Пока что, по крайней мере. Ее сердце скрутило от стыда и неловкости, когда она поняла, как должен был переволноваться за нее Аладдин, и как она вообще едва думала о нем с момента прибытия в Цитадель. Это, должно быть, от утраты ее воспоминаний. Если бы она все еще помнила живость их совместного прошлого, она, наверное, вообще бы даже не рассматривала предложение Мозенрату стать его пленницей. Хотя ее побуждения были вовсе не эгоистичны или прелюбодейственны, это все равно вопиющее нарушение приличия и доверия. Она должна была выяснить истинные намерения Мозенрата и выбраться из этого места как можно скорее. Аладдин не заслуживал оставаться не у дел вот так, прочесывая Семь Пустынь в ее поисках. Так бы не поступил ни один из их друзей, которые были с ним.
Окно для наблюдения распахнулось в воздухе около кровати, позволяя ей наблюдать близящееся столкновение между магом и ее женихом. Она откинулась к стене, натянув одеяло на нижнюю часть тела, и попыталась расслабиться, несмотря на чувство вины.
Мозенрат восседал на своем сумрачном троне в обширном центральном зале Цитадели и спокойно дожидался, подперев подбородок одной рукой. Он казался скучающим и надменным как всегда, выражение идеально отрепетировано для прибытия Аладдина.
Как и следовало ожидать, голубая молния с волшебной стрелочкой возвестила о прибытии Аладдина. Джин перенес себя первым, возможно, чтобы принять меры против каких-нибудь ловушек, которые Мозенрат мог бы приготовить для них. Вскоре в поле ее зрения выскочил Коврик и напряженные крепкие плечи человека, сидящего на нем, нельзя было не узнать.
Он соскользнул с ковра-самолета и остановился непосредственно перед Мозенратом, прикрываемый сбоку Джини. Мозенрат вообще не шелохнулся, просто наблюдая за ним с невыразимой скукой.
- Сколько лет, сколько зим, Аладдин. Чем обязан удовольствию от этого визита?
- Ты знаешь, зачем мы здесь, Мозенрат, - заявил Аладдин, его голос отягощало подозрение. Она смогла услышать усталость в его обвинительной речи. Он, вероятно, не спал с той ночи, когда лихорадочно искал противоядие, чтобы спасти ее отца. Опять она почувствовала тупую боль в сердце, напомнившую ей, что она была не единственной, кто пострадал от этой игры.
- Проще сказать, что я не знаю, - кратко буркнул Мозенрат. - Сколько моих мамлюков я теперь должен починить благодаря твоему беспричинному вторжению?
- Мне некогда валять дурака. Где она?
Мозенрат хитро улыбнулся, как бы выдавая то обстоятельство, что принцесса на самом деле у него в качестве заложницы. Но это все была уловка. Конечно, он реагировал в такой высокомерной манере, только чтобы действовать на нервы Аладдина.
- Ой, мы упустили принцессу из наших ручек? - Сказал он невинно. - Я так понимаю, она не обещала написать перед тем, чем уехать.
- Это не смешно, - бросил Аладдин, ощетинившись от едва сдерживаемой ярости. - Я знал, что она здесь. Что тебе от нее нужно, Мозенрат? Сейчас же отпусти ее!
- Честно, Аладдин, у меня ее нет, - ответил колдун, теперь уже серьезным тоном. – Могу только посоветовать тебе поискать в другом месте. Полагаю, в твоем списке уйма врагов, которых можно обвинить в краже твоей драгоценной принцессы.
- Да когда это ты говорил правду? – Хмыкнул Джини, складывая руки в возмущенной позе. Его голова вдруг стала как у маленького мальчика с темными волосами и шляпой с пером, а его нос начал тревожно удлиняться. – Испытанный старинный детектор лжи. Я думаю, наш дружище Мозя нуждается в пересадке одного такого, а, Ал?
Аладдин проигнорировал друга, продолжая сверлить взглядом некроманта, будто пытаясь прочитать его любезно бессодержательное выражение.
- Я не верю тебе. Я знаю, что она у тебя.
Мозенрат просто засмеялся.
- Ты что же, убедил себя, что подозревать в ее похищении нужно всех? Простая физика диктует, что твоя милая принцесса может быть только в одном месте в одно время, уличная крыса. Но все верно, ты же не знаешь, что такое физика, так ведь?
Аладдин зарычал и шагнул вперед, остановившись в каком-то дюйме перед пафосным лицом Мозенрата.
- Я предупреждаю тебя в последний раз, Мозенрат. Отпусти ее.
- Ах, отчаянные времена требуют пустых угроз,* - легкомысленно откликнулся чародей.
Жасмин должна была отдать ему должное. Его выступление до сих пор было безупречно. Ему удавалось действовать так же коварно и сомнительно, как обычно, в то же время неуклонно подталкивая к убедительному выводу, что ее у него нет.
- Знаешь, тебе же лучше будет отнестись ко мне серьезно, - угрожающе предупредил Аладдин. - Не знаю, что ты хочешь от нее, но я забираю ее прямо сейчас. Если понадобится снова побить тебя, я это сделаю.
- Ну, и ты, разумеется, прихватил с собой достаточно боевой подмоги, - сухо проронил Мозенрат, следя за Джини, который обратился в шеренгу суровых лиц в жестких черных костюмах и темных очках, держащих гладкое черное артиллерийское оружие в руках.
- Вам придется помочь нам, мистер Андерсон, нравится Вам это или нет, - высказался первый Джини с безучастной монотонностью, его рот превратился твердую линию.
Мозенрат никак не отреагировал на странное представление и снова обратил внимание к Аладдину.
- Кажется, одно из правил в настольной книге героя гласит не нападать без провокации?
- Провокация в том, что у тебя Жасмин, - напряженно сказал Аладдин, не отступая от угрожающей позиции. Если Мозенрата стесняла или раздражала близость оборванца, он не показывал этого.
- И я уже сказал тебе, что я тут ни при чем, - ответил он. Она заметила легкий блеск его зубов, когда тот улыбнулся. - Но предполагаю, что самое время выйти из светлого образа героя и сделать что-нибудь, что больше пришлось бы мне по вкусу.
Высказывание возымело желаемый эффект и заставило Аладдина отступить. Одна мысль снизиться до уровня Мозенрата вызвала у него отвращение.
- Откуда мне знать, что ты говоришь правду? - Спросил он настороженно и уже не так уверенно.
Мозенрат закатил глаза.
- Я, как правило, только тогда рассказываю свои мотивы и методы, когда нахожусь в процессе их выполнения, но думаю, что сделаю исключение на сей раз, поскольку твое беспокойство за твою принцессу так тронуло мое сердце. Во-первых, практика кража-принцессы – утрированный способ. Ты должен знать, что я не подписываюсь на такие безвкусные ходы. Во-вторых, если бы она действительно была у меня, то разве я не использовал бы ее, чтобы захватить Аграбу уже сейчас?
Она видела, что Аладдин тщательно размышлял над доводами колдуна и пришел к неохотному признанию, что они не лишены оснований.
Мозенрат ухмыльнулся и добавил вдогонку:
- И вопреки твоему возможному вульгарному мнению, она не так уж привлекательна. По крайней мере, не привлекательна настолько, чтобы похищать ее для того… Ну, ты знаешь.
Она пропустила реакцию Аладдина на эти последние слова только потому, что сама рассвирепела до бешенства. Он имел наглость…! Она знала, что он сказал так только для нее. Откровенной издевки на пару с двусмысленным намеком было слишком, чтобы стерпеть. Когда она снова увидит его, то непременно даст ему узнать, каким привлекательным считает его… С синяком под глазом.
Аладдин, казалось, был на пороге решения, и беспардонное оскорбление оказалось достаточной провокацией для него, чтобы кинуться с кулаками на волшебника. Но его кодекс чести и честная натура быстро удержали от этого. Рассуждение Мозенрата вполне убедительно. Он медленно отступал от мага, его подозрительные глаза не отрывались от лица последнего, но признавали, что доказательств его вины нет.
Она наблюдала, как Аладдин с друзьями уходят с поникшим сердцем, жалея, что не может уверить их, что она в порядке. Было больно видеть его таким встревоженным. Она исчезла от силы день назад, а Аладдин уже изнурен от нехватки отдыха. Ей лишь оставалось надеяться, что ее отсутствие не слишком повлияло на королевство, так как отец теперь здоров и вновь держал бразды правления. Шестнадцатидневного исчезновения не будет чересчур, чтобы вызвать какие-то серьезные проблемы.
Последнее изображение, которое она увидела в окне, было ссутулившейся и до крайности истощенной фигурой Аладдина, когда он вылетал из Цитадели. Джини положил руку на усталую спину друга в подбадривающем жесте.
- Не волнуйся, Ал. Мы найдем ее, даже не сомневайся. Или, вернее, зная Жас, - она вырвется обратно в Аграбу без нашей помощи!
Аладдин даже не улыбнулся на поддержку, склонив голову на ковер, и закрыл глаза от усталости.
- Я не смог спасти султана на этот раз, Джини. Что, если я также не смогу спасти и ее?
Она не услышала ответ Джини, поскольку окно исчезло. Ее руки бесполезно сжали одеяло на ногах. Аладдин мучился из-за нее. Из-за ее опрометчивого решения попасть в Цитадель и попытаться самостоятельно решить задачу Мозенрата. Почему у нее ушло столько времени, чтобы понять, что она не должна была воспринимать угрозу колдуна так буквально? Почему она просто не рассказала Аладдину о вызове, для того чтобы они смогли вместе решить, как победить Мозенрата? Они должны были побить его кучу раз в прошлом, независимо от того, каким непобедимым он казался. Она просто была слишком слепа, глупа и упряма. И из-за ее глупости Аладдин теперь терзается.
Нет, поправила она себя. Из-за Мозенрата. Он начал все это, привязавшись к ней с этой безумно туманной задачей. Он был тем, кто задумал, чтобы все случилось вот так, увести ее от Аладдина к нему, некроманту, который не побрезгует убить ее, если это принесет ему еще больше власти.
Она открыла глаза и впилась в него взглядом, когда он появился в ее комнате, прямо перед нею, где было окно для просмотра. И имел нахальство ухмыляться.
- Я не особенно сделал ему больно, правда же?
Это довершило дело. Она сделала выпад вперед и врезала ему по челюсти правым кулаком. Он отшатнулся как раз вовремя, чтобы избежать фингала, который она поклялась подарить ему. Его голова откинулась на сторону от силы ее удара, глаза расширились от шока из-за того, что на сей раз ей действительно удалось его поразить.
Пришел он в себя быстро и остановил ее другой кулак облаченной в перчатку рукой, стремительным движением прижав ее спиной к краю кровати, и пресек ее попытку ударить ногами с помощью собственных. Он больно вывернул ее левое запястье набок, заставив ее задохнуться от боли, но она сжала зубы и пнула вверх правым коленом, целясь ему в пах. Он остановил ее одной жесткой рукой на бедре, с силой оттолкнув ее ногу, а потом завел ее руки над головой и придавил спиной к матрасу.
Его непочтительная и многозначительная ухмылка длилась всего секунду, пока она не извернулась в его хватке и сдернула перчатку с его руки, отшвырнув ту назад в угол кровати в безрассудном и необдуманном движении. А затем настала ее очередь замереть от отвращения, поскольку ее рука столкнулась с твердой обнаженной костью. В этот краткий миг он произнес одно-единственное незнакомое слово, и внезапно она потеряла способность двигаться.
Ее руки неподвижно покоились над головой, мягко придерживаемые его левой рукой. Он удовлетворенно улыбнулся и медленно провел правой рукой по ее лицу, полностью открывая ужасное зрелище выбеленных костей, которые тихо пощелкивали при каждом движении пальцев.
Она тяжело дышала, ее грудь вздымалась и опадала, вынуждая скромный вырез платья темно-винного цвета сползать все ниже и ниже. Однако, как и всегда, его пристальный взгляд не отпускал ее лицо, по-видимому, более соблазняемый видом страха, чем какой-либо части ее тела.
Она лежала безмолвной и парализованной даже не столько от воздействия его чар. Она была скована спокойной глубиной его пристального взгляда, когда его глаза буравили ее с уверенностью человека, который знал, что победил, который знал, что получил контроль не только над ее жизнью, но и над ее сердцем.
- Ты - первый человек, который когда-либо вырывал у меня перчатку, не используя магию, - пробормотал он.
Она едва слышала его слова, потому что он провел по ее подбородку скелетированной рукой, вызывая дрожь страшного ожидания по позвоночнику. Он коснулся одним костяным пальцем ее нижней губы и отнял его с крохотным пятнышком крови на белом кончике. В разгар недолгой борьбы пересохшая кожа снова потрескалась. Она смотрела в бессильном влечении, когда он поднес его к своим губам и с кривой усмешкой попробовал ее кровь, облизнув языком кончик кости.
Неукротимая волна желания, раскатившаяся от ее ног к остальным частям тела, была совершенно ошеломляющей и ужасающей. Она не могла сопротивляться этому, не могла освободиться от его жестоко-нежного захвата, и хуже всего, в глубине души не хотела.
Она нервно сглотнула, когда он склонился, его лицо приближалось к ее дюйм за мучительным дюймом. Ее спина выгнулась в реакции на его теплое дыхание на ее коже, так близко, чтобы вздыбило каждый волосок на ее шее. Она закрыла глаза, скрываясь от вида его недоброй улыбки, оценивающей ее, захваченную невыносимым соединением желания и страшного воспоминания о прошлом разе, когда она была загнана в угол как сейчас.
Обездвиживающие чары неожиданно спали, вновь позволяя ей свободно двигаться. Секундой позже она подняла лицо, чтобы встретиться с его губами, ощущая их в первый реальный раз. Ее голова плыла в головокружении удовольствии и смятения, даже не понимая, что сама начала поцелуй. Это был ее второй глоток вина, горько-сладкий, ядовитый вкус, проникающий с его языком, который блуждал между ее губами, увлажняя сухую потрескавшуюся кожу, и кровотечение прекратилось, накрытое уколом боли с нежной, но настойчивой лаской. Затылок ее опять соприкоснулся с кроватью, когда она уступила его действиям без борьбы или протеста, стремительно теряясь в его ощущении и вкусе. Его руки погрузились в ее длинные распущенные волосы, слегка оттянув ей голову назад, и губы его стали спускаться через ее подбородок по горлу. Вес его тела медленно потянул ее вниз, ближе к краю кровати. Одним коленом он подтолкнул вверх складки ее платья, пока левой рукой не смог забраться под ткань, и она почувствовала, как его ладонь плавно скользит по ее ноге. Остановилась у бедра и стала поглаживать сгиб. Она напряглась как тетива, но он успокаивающе поцеловал ее в шею, словно убеждая расслабиться.
Разум начал догонять ее в отчаянной погоне, предупреждая, что она уже позволила этому зайти слишком далеко, что, если она не остановит его теперь, не будет вообще никакого шанса остановить его снова. Она не была испугана. Она попросту окаменела. Так нельзя. Она не могла допустить этого. Не могла…
Собрав остатки самообладания, она отвернулась прочь от его блуждающих губ на своем горле и плотно сжала ноги. Недовольный демон в ней запротестовал новой вспышкой желания, потому что она нечаянно захватила его руку в ловушку своим телом. Но секунду спустя давление прекратилось, и она смогла свободно вздохнуть без груза его тела на себе.
Она заглянула в его глаза, и сердце почти остановилось от того, что она увидела там. Бесспорный жар смешивался с бесконечным холодом, искра желания и что-то еще более неуловимое было в их темных глубинах. И еще увидела там понимание, знание, что он безнадежно сломил бы ее, если бы настоял, даже если бы ее тело не желало его больше, чем что-либо. Даже если бы она не была его пленницей и прикована к нему с тех пор, как ступила на этот темный путь одержимости.
Он отстранился от нее и полностью прервал контакт к ее огромному облегчению и расстройству. Она подавила в себе голос непокорного вожделения, заставляя себя ясно думать, увидеть его тем, кто он есть, прежде всего как врага, а уж затем как мужчину, которого она неохотно, беспомощно, неправильно полюбила.
Маска холодного отчуждения незаметно легла назад на его черты, снова устанавливая стену между ними.
- Сломал тебя меньше, чем за один день, - сказал он, и уголок его рта изогнулся в безжалостной улыбке. – Как хорошо, что твоя помойная крыса не прискакала позже, м?
Она вспыхнула от глубокого смущения и позора под беспощадной правдой его слов. Ей нечего было сказать в свою защиту, и пришло время перестать обвинять его одного. Она позволила себе упасть слишком быстро и слишком низко, и теперь боялась, что возвратиться было слишком поздно.
Без лишних слов он поднял руку и призвал отброшенную перчатку обратно. Она скользнула по костям его правой руки с притершейся легкостью, и он убрался из комнаты, оставив ее в покое на растрепанной кровати, с головой, склонившейся от неисправимой вины и беспомощной потерянности.
***
15.
***
____________________________
* Мозенрат переиначил крылатое выражение «Отчаянные времена требуют отчаянных мер».
Автор: Cantare
Перевод: Knyaga/Alba Owl
Прошлые главы:
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16 Часть 1
Глава 16 Часть 2
Глава 17 Часть 1
Глава 17 Часть 2
Глава 18 Часть 1
Глава 18 Часть 2
Глава 19
Глава 20
читать дальше
Глава 21
Она медленно проснулась, потянувшись, и тут же ощутила окатившее ее волной головокружение. За которым вскоре последовала режущая боль в животе. Она не могла припомнить, когда в прошлый раз что-то ела или пила. Горло ужасно пересохло, а нижняя губа треснула и начала кровоточить, когда она зевнула.
Она неуверенно открыла глаза и увидела, что вокруг по-прежнему темно. Перевернувшись на бок, потянулась, чтобы нащупать лампу на туалетном столике.
Рука наткнулась на холодную каменную стену.
Она отдернулась в шоке и резко вспомнила о том, где находится. Все нахлынуло в долю секунды. Она вернулась из Зеркала, Мозенрат излечил ее отца, и теперь она его добровольная пленница. И она только что провела свою первую ночь на Земле Черного Песка, в логове врага.
Она сразу же напряглась и села, попытавшись осмотреть комнату. Покосившись, снова заметила книжные полки и шкафы, и чертежный стол в одном углу. Тут была простая деревянная дверь в правой стене и дверь поменьше ближе к кровати.
Она посмотрела вниз и в замешательстве на миг замерла. Вместо зеленовато-бирюзового наряда, в который была одета в предыдущий день, она была облачена в свое лавандовое ночное белье с первой недели загадочного вызова.
Она разозлилась, смущенно обхватив себя руками, хотя сейчас было уже слишком поздно конфузиться. Как он посмел…! Она затряслась в возмущенном и бесполезном гневе при мысли, что находилась в его благоволении все то время, что спала. И она не имела представления, что еще он мог сделать помимо ее переодевания.
Но потом откинула эту мысль, поскольку заметила, что кожа правой ладони снова была гладкой и невредимой, чернильные пятна пропали. Все, что осталось от неприятного пореза куском стекла, - едва заметный шрам.
Она прислонилась к спинке кровати, закрыв глаза и пытаясь в сотый раз разгадать этого раздражающего человека. Казалось, что он сеял жестокость одной рукой, в то же время другой оказывая трудноуловимую доброту. Даже после того, как она повидала большую часть его жизни, она все еще не понимала его.
Теперь еще больше причин быть настороже, потому что она в самом сердце его территории. Она должна победить его здесь, и не могла позволить тому, что к нему испытывала, помешать здравому смыслу.
Мысли внезапно переметнулись к таинственному мудрецу, который явился к ней на балкон. Как во всех их предыдущих встречах, его цель была обескураживающе непонятной, несмотря на то, что он помог ей догадаться, как спасти отца. Его толкование про любовь казалось раздражающе неуместным, но она знала, что это лучше, чем ничего. Фазир никогда не вмешивался в их жизнь без причины, хотя она все же должна была понять, зачем это было на сей раз. Если это не предполагало спасти ее отца, то должно было помочь ей прийти в себя после Зеркала или возможно даже оказать помощь с решением вызова Мозенрата.
Ее беспокойство только возросло при мысли о последней возможности. Мог ли Фазир вообще быть причастен к этой проблеме? Она была на грани срыва, отчаянно умоляя о надежде и силе, когда он явился ей. Имел ли он полное представление о противостоянии между нею и Мозенратом? Был ли он на ее стороне? Если да, то какой прок был говорить такими расплывчатыми загадками?
Она часто подвергала сомнению, заботился ли о ней Мозенрат в действительности. Но никогда не рассматривала мысль, что его извращенное очаровывание ее на самом деле могло быть частью его плана. После ужасающей последней сцены в Зеркале и таинственного сообщения Фазира, однако, она задалась вопросом, не состоял ли его план в том, чтобы завлечь ее в такую же нездоровую привязанность, которую он чувствовал к ней. Завести ее так далеко в навязчивой идее, чтобы она влюбилась в него. Но как бы ее нежеланная любовь как-либо пригодилась ему в получении власти?
Она попыталась припомнить точные слова Фазира. Он сказал, что любовь всегда торжествует, что зло и ненависть не могут победить ее. Это было что-то, что она уже знала. Ее продолжающаяся любовь к Аладдину, несмотря на огромную утрату воспоминаний, доказывала это. Но что ее любви подразумевалось сделать для злого колдуна? Превратить его в хорошего человека? Она почти засмеялась над нелепостью идеи.
Значит, она должна пересмотреть свое восприятие любви. Любовь не могла победить все. Ненависть и озлобленность, глубоко укоренившиеся в нем, начиная с детства, наряду со злом, которое копилось как длительная болезнь в течение его отроческих лет до взросления, сформировали из него человека, которым он являлся сегодня, человека, который без угрызений совести убил невинного, осквернил мертвых и стремился силой завладеть Семью Пустынями. В свете всего этого, как могла влюбленность введенной в заблуждение девушки сделать что-нибудь, чтобы изменить его? Если самоотверженной любви кирилианской принцессы оказалось недостаточно, чтобы увести его с дурного пути, то как можно было думать, что сумеет она? И кто сказал, что он вообще хочет измениться? Было совершенно абсурдно думать, что он…
Она застыла, пораженная ужасной мыслью. Что, если жуткая свадебная сцена была большим, чем просто последней попыткой Зеркала испугать ее до потери рассудка? Что, если это был намек на то, что должно произойти? Могло ли Зеркало показывать не только прошлое, но и будущее?
Теперь, когда она любила его, использует ли он эту любовь, чтобы так или иначе убить ее, принеся в жертву?
Сердце екнуло от тревоги. Она не могла исключить, что он не убьет ее, даже если заботился о ней неким образом. В конце концов, он без колебаний ударил ножом женщину, о которой уже заботился однажды, еще до разрушительного влияния на него перчатки. Человек, которым он был теперь, будет чувствовать еще меньше жалости.
Она действительно забралась в логово льва. Если он задумал принести ее в жертву, то она ничего не могла сделать, чтобы этого избежать.
В то же время она задалась вопросом, почему он еще не сделал этого. Он знал о ее одержимости им. С его пугающей восприимчивостью он, вероятно, так же хорошо понял тонкий перепад от одержимости к любви, и наверняка ощутил изменения в ней предыдущей ночью, несмотря на все ее усилия это скрыть. Чего он ждал? Почему она до сих пор была живой, хорошо отдохнувшей, и почему он даже вылечил ее руку?
Она снова зашла в тупик в своих рассуждениях. Вздохнув, запрокинула голову назад и небрежно провела руками по спутанным волосам, заметив, что завязки были сняты.
Потом открыла глаза в раздумьях, где бы ей отыскать чего-нибудь поесть в этом мрачном месте, и немедленно завопила, обнаружив волшебника сидящим около себя на краю кровати.
- Добрый вечер, принцесса.
Она кинулась в запоздалом порыве, ее ногти почти впились в его лицо, но он остановил ее одной рукой. Покачал головой с легким упреком.
- Я, может быть, и пытался убить тебя время от времени, но никогда не портил тебе лицо. Разве я не заслуживаю ответной любезности?
- Ты мне противен, - прошипела она и снова обняла себя руками.
Сверкнув взглядом на лавандовую лямку ее топа, он догадался, что она имела в виду, и крайне равнодушно отозвался:
- Я тебя умоляю, простая смена одеяния не требует телесного контакта. Это - одно из самых примитивных заклинаний, которым может научиться маг.
Она сузила глаза.
- Ты упускаешь главное. Я тебе не доверяю.
Он рассмеялся.
- Не льсти себе, принцесса.
Ее кровь снова забурлила. Похоже, ее воображаемая любовь к нему никак не притупляла жгучую досаду, которую она всегда ощущала при их беседах. Но с благодарностью обнаружила, что естественное побуждение давать отпор его невыносимому высокомерию помогло ей отойти от страха перед ним.
- Ну, моя маленькая пленница, каким образом ты можешь мне пригодиться? - Проговорил он, поминутно перенося вес тела вперед, чтобы наклониться ближе к ней. Когда она отстранилась и коснулась затылком стены, то внезапно почувствовала себя подобно мыши, пойманной в ловушку котом, который слишком ленив для нападения. Ее глаза беспомощно притягивал его пристальный взгляд. Хотя он и не блуждал нигде, кроме ее лица, тем не менее, было такое чувство, что он оценивал каждый ее видимый дюйм.
- У меня в запасе пятнадцать дней. Я разгадаю твой вызов, пока буду здесь, - заявила она, хотя не чувствовала большого убеждения.
- Самонадеянное утверждение для того, кто просто сдался в плен безоговорочно и без четких условий.
Прищурившись, она прекратила отползать от него и отважилась наклониться вперед в, как она надеялась, самоуверенной позе.
- Я не сдавалась, Мозенрат. Это - только начало.
Начало чего точно, она не хотела обдумывать. Коварные опасности, которые неоднократно приключались между ними, приняли пугающе личный характер в последнем случае, и она не могла позволить себе думать об этом слишком долго.
К несчастью для нее, он не замедлил подхватить эти настроения.
- Напротив, принцесса. Мы уже в середине.
Ее взгляд не дрогнул, и она свернула беседу на эту скользкую тему.
- Я собираюсь выиграть в этой твоей игре. И посмеюсь, когда обнаружу, насколько жалок настоящий ответ.
Он лишь пожал плечами, неожиданно уклоняясь от ее открытого вызова.
- Нам всем иногда нужно лгать себе. Сделай одолжение, продолжай. Это определенно был забавный аттракцион до сего момента.
Прежде, чем она успела отреагировать, он внезапно встал с кровати, и его взгляд похолодел и отдалился.
- Ты, вероятно, не поняла, что проспала почти весь день. Если ты не предпочитаешь голодовку, то должна одеться, - он коротко кивнул на платяной шкаф около кровати, - и присоединиться ко мне за ужином. Можешь выйти за ту небольшую дверь, чтобы привести себя в порядок. Другая выведет тебя прямиком в столовую.
Он заметил обвиняющее выражение ее по-прежнему подозрительного взгляда и закатил глаза.
- Повторяю, не льсти себе, принцесса.
С этим он исчез из комнаты, оставив ее одну в ее уютной тюремной камере. Она поглядела на платяной шкаф, задумавшись, какая одежда там внутри. Где Мозенрат вообще раздобыл женскую одежду? Она окоченела, когда подумала о двух девушках, которые когда-то делили с ним Цитадель. Он бы не дал ей их одежду, так ведь?
Она постояла, слегка дрожа от покинутого тепла кровати, и осторожной рукой открыла дверцы платяного шкафа.
Она мигнула от удивления при виде полок с аккуратно сложенной одеждой и боковым отделением с висящими платьями. На первый взгляд выбор цветов и тканей казался превосходно отвечающим ее предпочтениям. Вытянув сложенную пару шаровар, она изучила ткань и отметила, что та такого же прекрасного качества, как и у королевских портных в Аграбе. Она прижала розовые шаровары к телу, скрупулезно исследуя их покрой, и нашла, что они идеальной длины. Она снова помедлила и задумалась, как Мозенрату удалось рассчитать все это до таких мелочей. Он ждал ее? Или это был какой-то волшебный платяной шкаф, который мог удовлетворить вкусам владельца?
На данный момент было множество проблем поболее. Она отмела в сторону свои вопросы и признала, что он или интригующе хорошо знал ее вкусы или владел волшебным гардеробом, который она была бы не прочь прихватить с собой в Аграбу - если вообще сможет когда-нибудь вернуться в Аграбу.
Она положила шаровары на полку и задумалась на минуту. Мозенрат, конечно, не перестанет обращаться с ней в типичной снисходительной манере, словно она беспомощная принцесса, но она не должна одеваться как таковая. Это означало - никаких детских цветов или легких шаровар. Она также устала носить лавандовый, который он, похоже, предпочитал на ней по каким-то причинам. Руки отыскали длинное платье цвета вина, висящее в сторонке. Темный оттенок и скромный вырез придаст ей хладнокровный вид вместе с неопределенным намеком на зрелость.
В маленькой комнатке по соседству она как следует вымылась и провела гребенкой по волосам столько раз, чтобы распутать их. Разумно быстро оделась, не позволяя себе задуматься, не мог ли он и впрямь подсматривать.
Потом она открыла дверь, и, как он и сказал, та привела непосредственно в столовую. Она сделала свой первый шаг в пугающе знакомое место с принудительным самообладанием, вспомнив, как была здесь в прошлый раз. Оглянувшись, увидела темный канделябр, все еще висящий над головой, изливающий странный тусклый свет на обширный зал.
Мозенрат стоял во главе стола позади самого высокого стула, который когда-то принадлежал его наставнику. Рукой в перчатке опирался на его высокую спинку, и легкая улыбка коснулась его губ, когда он наблюдал за ее приближением. Вновь его глаза не отрывались от ее лица, но она знала, что они охватывали ее всю, ее появление в этом новом темном оттенке и покрое. Ни один из них ничего не произнес, пока она не дошла до стула возле него.
Он взмахнул рукой, и ее стул бесшумно заскользил назад. Она заколебалась от пробежавшего по ней холодка воспоминания, поняв, что это место когда-то принадлежало другой принцессе. Его глаза были все еще не оставляли ее, когда она пялилась на свободный стул, застыв на секунду в навязчивом предчувствии своего собственного будущего в этой мрачной запретной Цитадели. Но она избавилась от ростков страха и села, напомнив себе, что прошлое – это не настоящее, независимо от того, какими похожими они казались. Стул сам собой скользнул обратно к столу, где уже были расставлены блюда с едой.
Ее сомнения быстро исчезли от приступа нестерпимого голода, когда она опустила взгляд на широкий выбор еды на своем подносе. Но она замялась перед тем, как потянуться к ней, к громкому возражению желудка, и окинула его придирчивым взглядом.
- Твои повара ведь не мамлюки, надеюсь?
В его руке появилась бутылка вина, и он начал наполнять из нее бокал.
- Создание пищи с помощью магии так же элементарно, как и переодевание, - уведомил он безразлично. - Как и любой другой, я предпочитаю, чтобы моя еда была мало-мальски аппетитной и без порошка для бальзамирования.
Она поверила ему на слово и жадно накинулась на еду. Возможно, это развеяло ауру достоинства, к которой она стремилась, но при зверском голоде можно было разок этим поступиться.
Он с развлечением следил за нею, жуя примерно вдвое медленнее и прерываясь время от времени, чтобы рассеянно поболтать вино в бокале. По крайней мере, он был достаточно учтив, чтобы не втягивать ее в разговор, когда она пополняла тело отчаянно необходимой энергией. Она так проголодалась, что строгий закон, запрещающий незамужним женщинам пить алкоголь, совершенно выскочил из головы. Жидкость наполовину пролилась в горло прежде, чем она поняла, что та слишком темная и горькая, чтобы быть водой.
Она закашлялась и с трудом проглотила ее, чудом умудрившись не выплюнуть. Та обожгло ей горло и вызвала медленный дурманящий пожар в животе, абсолютно чужеродное чувство. Она обвиняюще впилась в него взглядом, когда он захихикал.
- Я-то надеялся, что твой первый глоток вина будет чуточку более изящным, - заметил он, отпивая из собственного бокала.
Она отпихнула свой бокал к нему, разозленная, что он не остановил ее.
- Превращение воды в вино тоже считается элементарными чарами? - Раздраженно поинтересовалась она.
Он вздохнул и коснулся бокала рукой в перчатке. Темный цвет жидкости посветлел в прозрачную бесцветную воду.
- Это была одна из моих самых лучших бутылок, принцесса. Ты, несомненно, весьма требовательна для узника.
- Нежелание запрещенного напитка или дополнительных кусков мамлюков в моей еде едва ли требование.
Он покачал головой и улыбнулся, на сей раз не ответив. Тогда она догадалась, что он продуманно вел бой, не тратя впустую дыхания на оспаривание каждого пункта, в то время как она была склонна отвечать на все, что он сказал, язвительными комментариями. Это заставило ее почувствовать себя незрелой и глупой, и она поклялась быть более осторожной со словами.
- Итак, - произнесла она после того, как прикончила большую часть на своем подносе, - Кто отравил моего отца, если это был не ты?
- Ты уже спрашивала об этом, и я уже ответил, - отозвался Мозенрат. - Я не знаю.
- Я тебе не верю.
Он издал короткий смешок.
- Полагаю, я должен быть польщен тем, что ты считаешь меня всеведущим. К сожалению, должен признаться, что еще не достиг этой исключительной отметки.
- Значит, мой отец просто удачно отравился в середине этих тридцати дней, и ты просто оказался единственным человеком, способным исцелить его.
- А как ты узнала, что я способен исцелить его, если уж на то пошло?
Она запнулась, проклиная себя за непредусмотрительность. Было очевидно по его проницательно заострившемуся взгляду, что теперь он утвердился в сомнениях относительно ее и Зеркала. Она решила прекратить танцевать вокруг да около и раскрыться.
- Это было теоретическое предположение, вообще-то, - призналась она. - Я не была уверена, можешь ли ты все еще пользоваться той силой после такого долгого ношения перчатки.
- И как удачно оказалось, что да. Могу ли я поинтересоваться, какие еще теоретические предположения у тебя есть на данный момент?
- Что ты блестяще спланировал все это к нынешнему положению, - произнесла она. Это был небольшой обман, неожиданная капелька лести, которая могла бы заставить его потерять бдительность.
Он неуловимо улыбнулся.
- Это то, во что тебе хотелось бы верить? Это, безусловно, облегчило бы бремя на твоих плечах, не так ли.
- Нет, ты не всемогущ или всезнающ, как ты сам заметил. Но… Ты не остановил меня, когда я собралась сделать сам знаешь что.
Он откинулся на спинку своего стула и облокотился рукой в перчатке на подлокотник.
- Почему я должен был останавливать тебя?
- Ой, ну не знаю. Может быть, потому что я смогла бы присутствовать при всей твоей жизни, - предположила она, также откидываясь назад и невозмутимо его оглядывая. – Я думала, что ты не из тех, кто допустил бы врагов ко всем своим самым темным тайнам.
- Если бы какая-либо из тех «тайн» действительно могла быть использована врагом, то, возможно, я мог бы заволноваться. Но видя, что ты до сих пор не разгадала мой вызов… - Он умолк и пожал плечами. – Мне это не повредило. Тебе же, с другой стороны… Представляю, какую оно доставило тебе сущую головную боль, разве не так?
Она не оценила каламбур, но не выказала реакции на легкую поддевку.
Это был новый неожиданный поворот. Он был совершенно спокоен, и, казалось, вообще не обеспокоен тем, что она проникла в Зеркало. Но она была по-прежнему начеку, не уверенная, не было ли это представлением, чтобы сбить ее с пути. Она ждала, что он будет или рассержен, или самодоволен. Сердит, если не рассчитывал, что она заглянет вглубь его прошлого, но по каким-то причинам не сумел вовремя ее остановить. Самодоволен, если хотел, чтобы она вникла во все согласно части некоего грандиозного плана сломить ее или взять над ней верх. Но это отчужденное безразличие расстраивало. Она не знала, что подумать или что спросить.
Возможно, это было его целью.
- Почему ты еще не умер? - Спросила она в лоб. - В прошлый раз, когда ты попытался обменяться с Аладдином телами, ты был на грани смерти из-за перчатки.
- Похоже, ты так и не позаботилась обучиться этикету, однозначно. Разве ты не знаешь, что задавать людям подобные вопросы грубо? - Сказал он, осклабившись. Она не ответила на это. Маска веселья исчезла. - Я не умру так легко.
- Я и не предполагаю. Ты только убиваешь легко, - выпалила она, вспомнив ощущение холодного лезвия, скользящего меж ее ребер. Он, должно быть, заметил слабую гримасу на ее лице от неприятного воспоминания.
- Ты что-то видела, что тебя встревожило? - Ровно спросил он. Но блеск в его глазах показал, что он действительно заинтересовался тем, что она испытала в Зеркале. Ей пришло на ум, что он ведь не знал все подробности того, что она видела.
- Пожалуй, не так встревожило, как разочаровало, - промолвила она. Она решила рискнуть и честно высказать, что чувствует. - Ты, кажется, был… - Она замялась сказать «хорошим». - Ты, кажется, был совсем другим человеком.
Его улыбка стала жесткой и невеселой.
- Прибереги свою жалость для того, кто в ней нуждается, принцесса. Я не тот, чем я, возможно, был, и не имею ни малейшего желания быть.
- Почему? - Упорствовала она. - Почему ты вообще жаждешь еще власти, когда у тебя ее уже и так много, и когда с тебя уже будет достаточно?
- После всего увиденного ты все еще не знаешь? - Он презрительно покачал головой. - И ты все еще думаешь, что у тебя есть шанс на победу в этой игре?
- Давай на минуту прекратим с оскорблениями, - предложила она, не заботясь, как лицемерно это прозвучало. – Вся система, которую ты понастроил, просто не имеет никакого смысла. У тебя есть надежный план по всеобщему захвату, но вместо того, чтобы немедленно привести его в действие, ты тянешь с ним до истечения тридцати дней, при этом давая мне, изо всех людей, шанс помешать ему, просто выяснив, каков он. И твоя предполагаемая причина состоит в том, что тебе якобы надоело, что никто не пытается остановить тебя. Откровенно говоря, это - самый идиотский план, который ты до сих пор придумывал. Назвал меня дурочкой для того, чтобы я поддалась на приманку и погналась за ней в течение пятнадцати дней и целой жизни в волшебном зеркале, но думаю, что пришло время уличить тебя в обмане. Я нужна тебе, чтобы осуществить какой-то замысел, я уверена в этом. Почему ты просто не скажешь мне, что это?
Что-то бесконечно малое изменилось в его пристальном взгляде, и она почти не поверила своим глазам. Он, как ни странно, рассматривал ее с долей уважения.
- Мда. Ты вконец измучилась постоянно биться головой о стену, - изрек он. - И вместо того, чтобы упасть в обморок, ты теперь принялась искать смысл.
Она перенесла его выпад с сердитым терпением, не отреагировав только потому, что знала - он сказал правду. Она полностью завязла в его интриге, отдавая все силы и благосостояние и даже свое сердце ему все эти пятнадцать дней. Он должен был знать, чем все это закончится, что приблизительно половина отмеренного времени у нее уйдет на то, чтобы попасть в беспомощную одержимость им благодаря ее собственной упрямой и недальновидной натуре, а остаток времени она действительно начнет думать об основании действий и явных противоречиях предъявленного вызова. Он слишком хорошо ее знал. Простые правила игры - тревожащий срок, запрет рассказать кому-либо еще, даже безграничный сонный мир как поле для их переговоров - все было тщательно подобрано с целью подтолкнуть ее к навязчивой идее как можно быстрее. Безупречно сработано. Она даже отказалась от всех своих воспоминаний об Аладдине в ходе этого, непредвиденная премия для колдуна. Ее внезапно поразило, что, возможно, он позволил ей войти в Зеркало как раз потому, что знал о цене, которую оно потребует от нее.
И теперь, когда она наконец заглянула дальше его невозможного требования власти, показалось, что его цель состояла в том, чтобы просто спасти собственную жизнь… И воспрепятствовать тому, чтобы Мираж отобрала его владения. Но как она вписывалась во все это, было все так же обескураживающе неясно.
- Мозенрат, - сказала она серьезно. - Ты можешь просто сказать мне, как я могу тебе помочь?
У нее не было времени оценить его реакцию, поскольку темная люстра над ними вспыхнула ярко-синим. Оба тотчас вскинули взгляд, и она заметила, что своеобразные кристаллы канделябра оказались очень похожими на те, что были рассредоточены по всему мертвому городу за пределами Цитадели.
У нее не осталось сомнений, кем были чужаки. Аладдин пришел за ней, нимало не заботясь о предосторожности, дав кристаллам обнаружить Джини и Коврика. Она оказалась права. Мозенрат был одним из их главных подозреваемых в ее похищении.
Она послала колдуну умоляющий взгляд, отбросив гордость ради Аладдина.
- Не делай ему больно.
Вместо того, чтобы ответить ехидным замечанием, он просто схватил ее за руку и ухмыльнулся. В следующую секунду она вернулась в спальню, которую он ей отвел. Ей потребовалась секунда, чтобы вторично восстановить равновесие из-за неожиданного переносящего заклинания, и ринулась к двери, только чтобы найти ее закрытой.
«Ну, ну, принцесса, будь примерной маленькой пленницей и останься тут. Не хочешь же ты, чтобы твоя помойная крыса узнала, с кем ты предпочла съехаться, мм?»
Стремительная перемена в его поведении достигла желаемого результата, разозлив и смутив ее в то же время. Конечно, она не должна быть замечена. Пока что, по крайней мере. Ее сердце скрутило от стыда и неловкости, когда она поняла, как должен был переволноваться за нее Аладдин, и как она вообще едва думала о нем с момента прибытия в Цитадель. Это, должно быть, от утраты ее воспоминаний. Если бы она все еще помнила живость их совместного прошлого, она, наверное, вообще бы даже не рассматривала предложение Мозенрату стать его пленницей. Хотя ее побуждения были вовсе не эгоистичны или прелюбодейственны, это все равно вопиющее нарушение приличия и доверия. Она должна была выяснить истинные намерения Мозенрата и выбраться из этого места как можно скорее. Аладдин не заслуживал оставаться не у дел вот так, прочесывая Семь Пустынь в ее поисках. Так бы не поступил ни один из их друзей, которые были с ним.
Окно для наблюдения распахнулось в воздухе около кровати, позволяя ей наблюдать близящееся столкновение между магом и ее женихом. Она откинулась к стене, натянув одеяло на нижнюю часть тела, и попыталась расслабиться, несмотря на чувство вины.
Мозенрат восседал на своем сумрачном троне в обширном центральном зале Цитадели и спокойно дожидался, подперев подбородок одной рукой. Он казался скучающим и надменным как всегда, выражение идеально отрепетировано для прибытия Аладдина.
Как и следовало ожидать, голубая молния с волшебной стрелочкой возвестила о прибытии Аладдина. Джин перенес себя первым, возможно, чтобы принять меры против каких-нибудь ловушек, которые Мозенрат мог бы приготовить для них. Вскоре в поле ее зрения выскочил Коврик и напряженные крепкие плечи человека, сидящего на нем, нельзя было не узнать.
Он соскользнул с ковра-самолета и остановился непосредственно перед Мозенратом, прикрываемый сбоку Джини. Мозенрат вообще не шелохнулся, просто наблюдая за ним с невыразимой скукой.
- Сколько лет, сколько зим, Аладдин. Чем обязан удовольствию от этого визита?
- Ты знаешь, зачем мы здесь, Мозенрат, - заявил Аладдин, его голос отягощало подозрение. Она смогла услышать усталость в его обвинительной речи. Он, вероятно, не спал с той ночи, когда лихорадочно искал противоядие, чтобы спасти ее отца. Опять она почувствовала тупую боль в сердце, напомнившую ей, что она была не единственной, кто пострадал от этой игры.
- Проще сказать, что я не знаю, - кратко буркнул Мозенрат. - Сколько моих мамлюков я теперь должен починить благодаря твоему беспричинному вторжению?
- Мне некогда валять дурака. Где она?
Мозенрат хитро улыбнулся, как бы выдавая то обстоятельство, что принцесса на самом деле у него в качестве заложницы. Но это все была уловка. Конечно, он реагировал в такой высокомерной манере, только чтобы действовать на нервы Аладдина.
- Ой, мы упустили принцессу из наших ручек? - Сказал он невинно. - Я так понимаю, она не обещала написать перед тем, чем уехать.
- Это не смешно, - бросил Аладдин, ощетинившись от едва сдерживаемой ярости. - Я знал, что она здесь. Что тебе от нее нужно, Мозенрат? Сейчас же отпусти ее!
- Честно, Аладдин, у меня ее нет, - ответил колдун, теперь уже серьезным тоном. – Могу только посоветовать тебе поискать в другом месте. Полагаю, в твоем списке уйма врагов, которых можно обвинить в краже твоей драгоценной принцессы.
- Да когда это ты говорил правду? – Хмыкнул Джини, складывая руки в возмущенной позе. Его голова вдруг стала как у маленького мальчика с темными волосами и шляпой с пером, а его нос начал тревожно удлиняться. – Испытанный старинный детектор лжи. Я думаю, наш дружище Мозя нуждается в пересадке одного такого, а, Ал?
Аладдин проигнорировал друга, продолжая сверлить взглядом некроманта, будто пытаясь прочитать его любезно бессодержательное выражение.
- Я не верю тебе. Я знаю, что она у тебя.
Мозенрат просто засмеялся.
- Ты что же, убедил себя, что подозревать в ее похищении нужно всех? Простая физика диктует, что твоя милая принцесса может быть только в одном месте в одно время, уличная крыса. Но все верно, ты же не знаешь, что такое физика, так ведь?
Аладдин зарычал и шагнул вперед, остановившись в каком-то дюйме перед пафосным лицом Мозенрата.
- Я предупреждаю тебя в последний раз, Мозенрат. Отпусти ее.
- Ах, отчаянные времена требуют пустых угроз,* - легкомысленно откликнулся чародей.
Жасмин должна была отдать ему должное. Его выступление до сих пор было безупречно. Ему удавалось действовать так же коварно и сомнительно, как обычно, в то же время неуклонно подталкивая к убедительному выводу, что ее у него нет.
- Знаешь, тебе же лучше будет отнестись ко мне серьезно, - угрожающе предупредил Аладдин. - Не знаю, что ты хочешь от нее, но я забираю ее прямо сейчас. Если понадобится снова побить тебя, я это сделаю.
- Ну, и ты, разумеется, прихватил с собой достаточно боевой подмоги, - сухо проронил Мозенрат, следя за Джини, который обратился в шеренгу суровых лиц в жестких черных костюмах и темных очках, держащих гладкое черное артиллерийское оружие в руках.
- Вам придется помочь нам, мистер Андерсон, нравится Вам это или нет, - высказался первый Джини с безучастной монотонностью, его рот превратился твердую линию.
Мозенрат никак не отреагировал на странное представление и снова обратил внимание к Аладдину.
- Кажется, одно из правил в настольной книге героя гласит не нападать без провокации?
- Провокация в том, что у тебя Жасмин, - напряженно сказал Аладдин, не отступая от угрожающей позиции. Если Мозенрата стесняла или раздражала близость оборванца, он не показывал этого.
- И я уже сказал тебе, что я тут ни при чем, - ответил он. Она заметила легкий блеск его зубов, когда тот улыбнулся. - Но предполагаю, что самое время выйти из светлого образа героя и сделать что-нибудь, что больше пришлось бы мне по вкусу.
Высказывание возымело желаемый эффект и заставило Аладдина отступить. Одна мысль снизиться до уровня Мозенрата вызвала у него отвращение.
- Откуда мне знать, что ты говоришь правду? - Спросил он настороженно и уже не так уверенно.
Мозенрат закатил глаза.
- Я, как правило, только тогда рассказываю свои мотивы и методы, когда нахожусь в процессе их выполнения, но думаю, что сделаю исключение на сей раз, поскольку твое беспокойство за твою принцессу так тронуло мое сердце. Во-первых, практика кража-принцессы – утрированный способ. Ты должен знать, что я не подписываюсь на такие безвкусные ходы. Во-вторых, если бы она действительно была у меня, то разве я не использовал бы ее, чтобы захватить Аграбу уже сейчас?
Она видела, что Аладдин тщательно размышлял над доводами колдуна и пришел к неохотному признанию, что они не лишены оснований.
Мозенрат ухмыльнулся и добавил вдогонку:
- И вопреки твоему возможному вульгарному мнению, она не так уж привлекательна. По крайней мере, не привлекательна настолько, чтобы похищать ее для того… Ну, ты знаешь.
Она пропустила реакцию Аладдина на эти последние слова только потому, что сама рассвирепела до бешенства. Он имел наглость…! Она знала, что он сказал так только для нее. Откровенной издевки на пару с двусмысленным намеком было слишком, чтобы стерпеть. Когда она снова увидит его, то непременно даст ему узнать, каким привлекательным считает его… С синяком под глазом.
Аладдин, казалось, был на пороге решения, и беспардонное оскорбление оказалось достаточной провокацией для него, чтобы кинуться с кулаками на волшебника. Но его кодекс чести и честная натура быстро удержали от этого. Рассуждение Мозенрата вполне убедительно. Он медленно отступал от мага, его подозрительные глаза не отрывались от лица последнего, но признавали, что доказательств его вины нет.
Она наблюдала, как Аладдин с друзьями уходят с поникшим сердцем, жалея, что не может уверить их, что она в порядке. Было больно видеть его таким встревоженным. Она исчезла от силы день назад, а Аладдин уже изнурен от нехватки отдыха. Ей лишь оставалось надеяться, что ее отсутствие не слишком повлияло на королевство, так как отец теперь здоров и вновь держал бразды правления. Шестнадцатидневного исчезновения не будет чересчур, чтобы вызвать какие-то серьезные проблемы.
Последнее изображение, которое она увидела в окне, было ссутулившейся и до крайности истощенной фигурой Аладдина, когда он вылетал из Цитадели. Джини положил руку на усталую спину друга в подбадривающем жесте.
- Не волнуйся, Ал. Мы найдем ее, даже не сомневайся. Или, вернее, зная Жас, - она вырвется обратно в Аграбу без нашей помощи!
Аладдин даже не улыбнулся на поддержку, склонив голову на ковер, и закрыл глаза от усталости.
- Я не смог спасти султана на этот раз, Джини. Что, если я также не смогу спасти и ее?
Она не услышала ответ Джини, поскольку окно исчезло. Ее руки бесполезно сжали одеяло на ногах. Аладдин мучился из-за нее. Из-за ее опрометчивого решения попасть в Цитадель и попытаться самостоятельно решить задачу Мозенрата. Почему у нее ушло столько времени, чтобы понять, что она не должна была воспринимать угрозу колдуна так буквально? Почему она просто не рассказала Аладдину о вызове, для того чтобы они смогли вместе решить, как победить Мозенрата? Они должны были побить его кучу раз в прошлом, независимо от того, каким непобедимым он казался. Она просто была слишком слепа, глупа и упряма. И из-за ее глупости Аладдин теперь терзается.
Нет, поправила она себя. Из-за Мозенрата. Он начал все это, привязавшись к ней с этой безумно туманной задачей. Он был тем, кто задумал, чтобы все случилось вот так, увести ее от Аладдина к нему, некроманту, который не побрезгует убить ее, если это принесет ему еще больше власти.
Она открыла глаза и впилась в него взглядом, когда он появился в ее комнате, прямо перед нею, где было окно для просмотра. И имел нахальство ухмыляться.
- Я не особенно сделал ему больно, правда же?
Это довершило дело. Она сделала выпад вперед и врезала ему по челюсти правым кулаком. Он отшатнулся как раз вовремя, чтобы избежать фингала, который она поклялась подарить ему. Его голова откинулась на сторону от силы ее удара, глаза расширились от шока из-за того, что на сей раз ей действительно удалось его поразить.
Пришел он в себя быстро и остановил ее другой кулак облаченной в перчатку рукой, стремительным движением прижав ее спиной к краю кровати, и пресек ее попытку ударить ногами с помощью собственных. Он больно вывернул ее левое запястье набок, заставив ее задохнуться от боли, но она сжала зубы и пнула вверх правым коленом, целясь ему в пах. Он остановил ее одной жесткой рукой на бедре, с силой оттолкнув ее ногу, а потом завел ее руки над головой и придавил спиной к матрасу.
Его непочтительная и многозначительная ухмылка длилась всего секунду, пока она не извернулась в его хватке и сдернула перчатку с его руки, отшвырнув ту назад в угол кровати в безрассудном и необдуманном движении. А затем настала ее очередь замереть от отвращения, поскольку ее рука столкнулась с твердой обнаженной костью. В этот краткий миг он произнес одно-единственное незнакомое слово, и внезапно она потеряла способность двигаться.
Ее руки неподвижно покоились над головой, мягко придерживаемые его левой рукой. Он удовлетворенно улыбнулся и медленно провел правой рукой по ее лицу, полностью открывая ужасное зрелище выбеленных костей, которые тихо пощелкивали при каждом движении пальцев.
Она тяжело дышала, ее грудь вздымалась и опадала, вынуждая скромный вырез платья темно-винного цвета сползать все ниже и ниже. Однако, как и всегда, его пристальный взгляд не отпускал ее лицо, по-видимому, более соблазняемый видом страха, чем какой-либо части ее тела.
Она лежала безмолвной и парализованной даже не столько от воздействия его чар. Она была скована спокойной глубиной его пристального взгляда, когда его глаза буравили ее с уверенностью человека, который знал, что победил, который знал, что получил контроль не только над ее жизнью, но и над ее сердцем.
- Ты - первый человек, который когда-либо вырывал у меня перчатку, не используя магию, - пробормотал он.
Она едва слышала его слова, потому что он провел по ее подбородку скелетированной рукой, вызывая дрожь страшного ожидания по позвоночнику. Он коснулся одним костяным пальцем ее нижней губы и отнял его с крохотным пятнышком крови на белом кончике. В разгар недолгой борьбы пересохшая кожа снова потрескалась. Она смотрела в бессильном влечении, когда он поднес его к своим губам и с кривой усмешкой попробовал ее кровь, облизнув языком кончик кости.
Неукротимая волна желания, раскатившаяся от ее ног к остальным частям тела, была совершенно ошеломляющей и ужасающей. Она не могла сопротивляться этому, не могла освободиться от его жестоко-нежного захвата, и хуже всего, в глубине души не хотела.
Она нервно сглотнула, когда он склонился, его лицо приближалось к ее дюйм за мучительным дюймом. Ее спина выгнулась в реакции на его теплое дыхание на ее коже, так близко, чтобы вздыбило каждый волосок на ее шее. Она закрыла глаза, скрываясь от вида его недоброй улыбки, оценивающей ее, захваченную невыносимым соединением желания и страшного воспоминания о прошлом разе, когда она была загнана в угол как сейчас.
Обездвиживающие чары неожиданно спали, вновь позволяя ей свободно двигаться. Секундой позже она подняла лицо, чтобы встретиться с его губами, ощущая их в первый реальный раз. Ее голова плыла в головокружении удовольствии и смятения, даже не понимая, что сама начала поцелуй. Это был ее второй глоток вина, горько-сладкий, ядовитый вкус, проникающий с его языком, который блуждал между ее губами, увлажняя сухую потрескавшуюся кожу, и кровотечение прекратилось, накрытое уколом боли с нежной, но настойчивой лаской. Затылок ее опять соприкоснулся с кроватью, когда она уступила его действиям без борьбы или протеста, стремительно теряясь в его ощущении и вкусе. Его руки погрузились в ее длинные распущенные волосы, слегка оттянув ей голову назад, и губы его стали спускаться через ее подбородок по горлу. Вес его тела медленно потянул ее вниз, ближе к краю кровати. Одним коленом он подтолкнул вверх складки ее платья, пока левой рукой не смог забраться под ткань, и она почувствовала, как его ладонь плавно скользит по ее ноге. Остановилась у бедра и стала поглаживать сгиб. Она напряглась как тетива, но он успокаивающе поцеловал ее в шею, словно убеждая расслабиться.
Разум начал догонять ее в отчаянной погоне, предупреждая, что она уже позволила этому зайти слишком далеко, что, если она не остановит его теперь, не будет вообще никакого шанса остановить его снова. Она не была испугана. Она попросту окаменела. Так нельзя. Она не могла допустить этого. Не могла…
Собрав остатки самообладания, она отвернулась прочь от его блуждающих губ на своем горле и плотно сжала ноги. Недовольный демон в ней запротестовал новой вспышкой желания, потому что она нечаянно захватила его руку в ловушку своим телом. Но секунду спустя давление прекратилось, и она смогла свободно вздохнуть без груза его тела на себе.
Она заглянула в его глаза, и сердце почти остановилось от того, что она увидела там. Бесспорный жар смешивался с бесконечным холодом, искра желания и что-то еще более неуловимое было в их темных глубинах. И еще увидела там понимание, знание, что он безнадежно сломил бы ее, если бы настоял, даже если бы ее тело не желало его больше, чем что-либо. Даже если бы она не была его пленницей и прикована к нему с тех пор, как ступила на этот темный путь одержимости.
Он отстранился от нее и полностью прервал контакт к ее огромному облегчению и расстройству. Она подавила в себе голос непокорного вожделения, заставляя себя ясно думать, увидеть его тем, кто он есть, прежде всего как врага, а уж затем как мужчину, которого она неохотно, беспомощно, неправильно полюбила.
Маска холодного отчуждения незаметно легла назад на его черты, снова устанавливая стену между ними.
- Сломал тебя меньше, чем за один день, - сказал он, и уголок его рта изогнулся в безжалостной улыбке. – Как хорошо, что твоя помойная крыса не прискакала позже, м?
Она вспыхнула от глубокого смущения и позора под беспощадной правдой его слов. Ей нечего было сказать в свою защиту, и пришло время перестать обвинять его одного. Она позволила себе упасть слишком быстро и слишком низко, и теперь боялась, что возвратиться было слишком поздно.
Без лишних слов он поднял руку и призвал отброшенную перчатку обратно. Она скользнула по костям его правой руки с притершейся легкостью, и он убрался из комнаты, оставив ее в покое на растрепанной кровати, с головой, склонившейся от неисправимой вины и беспомощной потерянности.
***
15.
***
____________________________
* Мозенрат переиначил крылатое выражение «Отчаянные времена требуют отчаянных мер».
@темы: антифон
-
-
04.06.2013 в 19:20-
-
04.06.2013 в 19:42-
-
12.06.2013 в 00:09-
-
12.06.2013 в 00:09-
-
12.06.2013 в 10:21-
-
13.06.2013 в 17:06-
-
17.06.2013 в 18:26-
-
18.06.2013 в 21:16Спасибо огромное за замечательный перевод, два дня просидела не отрываясь
-
-
18.06.2013 в 21:39-
-
18.06.2013 в 22:06и чувствую нестерпимую симпатию к молодому некроманту
честно говоря, в мультфильмах Жасмин казалась немного курицей. фанфик её "излечивает" хД-
-
18.06.2013 в 22:27-
-
07.09.2013 в 02:34А перевод "Shards" будет? Там как раз многие эти закадровые моменты описаны.
Немного обидно за Жасмин, что ей никак не удаётся интеллектуально сравняться с Мозенратом, вечно сваливается в какие-то мелочные глупости(((
Постельная сцена в этой главе такая напряжённая, что дальнейшая энца кажется уже лишней... Впрочем, автору виднее, конечно.
-
-
07.09.2013 в 04:241. Antiphony
2. Sunset
3. Shards
4. The Scent of Absence
5. Circum"
Также, в послесловии к "Антифону" заявляет, что пишет продолжение под названием "Height of Faith", но что-то я его пока не вижу. Если у меня будут силы и время, то переведу. Однако обещать ничего не могу, ибо перевод мне дается трудно. Если кто-нибудь решится принять эстафету - буду только рада, и с готовностью подсоблю.
Что касается постельной сцены WARNING
-
-
25.09.2013 в 04:50-
-
25.09.2013 в 10:10-
-
25.09.2013 в 14:24Почитаю с удовольствием.
Как бета? м?
-
-
25.09.2013 в 15:03-
-
25.09.2013 в 18:33