Кровь стекает по внутреннему взору до самых пят, и мир становится багровым.
Прошлые главы:
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16 Часть 1
Глава 16 Часть 2
Глава 17 Часть 1
Глава 17 Часть 2
Глава 18 Часть 1
Глава 18 Часть 2
Глава 18 Часть 2
Было слишком темно, чтобы что-то видеть. Жасмин была в состоянии повышенной боеготовности, маленькие волоски на шее встали дыбом от нервозности. Мозенрат еще был тут, лишь дыша в полной тишине неведомого помещения. Она стояла подле него, абсурдно чувствуя себя более безопасно рядом с ним, хоть он и был один перед неопределенной опасностью. Аура предусмотрительной надежности, которую он носил в себе, ощущалась как защитный барьер против неизвестности. Ксерксес, должно быть, чувствовал то же самое, поскольку пытался свернуться вокруг плеч Мозенрата, пока колдун не отпихнул его, приказав ему освободить место прямо перед ними. Мозенрат осторожно воздел руку, паучьи нити заблестели на пальцах, и поникшая фигура Лейлы начала снова деревенеть, руки задвигались независимо от ее воли, образуя светящийся шар в ладонях и озаряя комнату неярким светом.
Жасмин отступила в шоке от того, что увидела. Скромная кожаная перчатка, созданная из тысяч замученных душ, зависла в воздухе посередине комнаты, плавая в длинном стеклянном ларце между полом и потолком. Но причина ее изумления и ужаса находилась за ней.
У дальней стены с прикованными к ней запястьями стояла Райни, ее расширенные от испуга глаза посылали недвусмысленное предупреждение Мозенрату, она словно молча кричала, но ни звука не вылетало из ее растянутых губ.
Через долю секунды пол прямо под ним взорвался пожаром, стены пламени взметнулись из камня и захлестнули все его тело. Жасмин закричала и отшатнулась, едва избежав пламени сама. Она беспомощно смотрела, как огонь ревел и трещал, скрывая его из виду. Как он смог выжить?
Громкий животный визг отвлек ее внимание от пламени. Ксерксес корчился на полу в нескольких метрах, его кожа дымилась, он хлопал своими бесполезными плавниками. Невидимые нити выступили наружу, мерцающим, будто из плотной ткани, коконом вокруг его сильно обгоревшего тельца, и она заметила, что некоторые из нитей уже порвались.
И потрясенно увидела, как Мозенрат выступил вперед из затухающего пожара совершенно невредимый и спокойно запустил исцеляющим заклинанием в Ксерксеса, заживив обожженную кожу и открытые раны. Он нахмурился при виде рваных серебряных нитей, и сотворил другое заклинание, сплетя их снова в первоначальном виде.
Сам он каким-то образом полностью избежал повреждений. Она с открытым ртом уставилась на него. Это было не в человеческих силах, так быстро возвести защиту. С другой стороны, посмотрев на вновь исцеленную фигурку Ксерксеса, она вдруг подумала о нитях.
С Лейлой было ясно, он использовал нити, чтобы направлять магию сквозь нее. Похоже, для него ввести ее в транс и сделать ее проводником для своей магии было относительно простой задачей, учитывая то, что она медиум. Вероятно, это сохраняло его способность творить заклинания через посредника, но Лейла в ее нынешнем состоянии все же походила больше на необходимость, чем на подспорье. Ведь у него должна была быть веская причина для ее привлечения, и Жасмин оставалось только ждать, пока она не выявится.
Ксеркс был также заключен в прозрачные нити, но Мозенрат не использовал его, чтобы произносить заклинания. Она догадалась, что угря не было рядом с Мозенратом, когда вокруг колдуна разгорелся огонь. Логично, что Ксерксес не должен был обгореть так сильно. Но то, что он получил тяжелое увечье, кажется, подсказало ей, что нити служили и другой цели. Не только направлять магию Мозенрата, но и перенаправлять от него любые внешние чары или телесный вред, уготованный ему. Ей не хватило времени для дальнейших размышлений, поскольку тишину нарушил ровный угрожающий голос.
- Ты добрался сюда за весьма короткий срок, парень, как я и ожидал.
Тьма рассеялась по мановению руки старого колдуна. В тот же миг волшебный свет в руках Лейлы погас, и ее осанка снова медленно сгорбилась. Дестан стоял у дальней стены по другую сторону перчатки, глядя на Мозенрата сквозь пугающе яркий свет, пробивающийся через медленно вращающиеся грани стеклянного ларца. Одна рука рассеянно поглаживала подбородок Райни, не замечая, что она дрожит от страха.
- И ты здесь, ждешь своей смерти, как и ожидалось, - ответил Мозенрат, уставившись на своего учителя через стекло.
- Самоуверенное заявление. Но, кажется, тебе уже слишком поздно прислушиваться к предупреждениям, которые я столь щедро дал тебе в последний раз, когда ты взбунтовался, - с полуулыбкой произнес Дестан.
Его рука вдруг сжала горло Райни, и он с силой притянул ее к себе в быстром насильном поцелуе. Ее рот открылся в беззвучном крике боли, когда цепи впились в запястья, но ее взгляд не покинул Мозенрата. И Жасмин обнаружила, что страх в ее глазах был не за себя, а за него.
Мозенрат и бровью не повел, не выказывая никакой реакции на открытую издевку своего повелителя. Вместо этого взгляд его холодных глаз сверкнул на перчатку, казалось, завороженный ею, как если бы представляя ее идеально сидящей на своей руке.
В следующую секунду он схватился за голову, не понимая, что произошло, и в ужасе уставился на перчатку. Дестан расхохотался.
- Осторожно. Не все, что она говорит, подходит для детей. - Он шагнул вперед, прочь от Райни, и остановился у ларца посередине комнаты. Плавно провел вниз рукой со своей стороны, в дюймах от оружия, так желанного ими обоими. - Но ее голос восхитителен, не так ли?
Мозенрат посмотрел на него, сумбур в голове сменялся осмысленностью.
- Сколько душ она поглотила?
- Слишком много, чтобы утруждаться подсчетом. Даже для прыткого умишка вроде твоего, - ответил Дестан, слегка барабаня пальцами по стеклу. - Ну, ты рискнешь протянуть свою руку и забрать ее у меня, если можно так выразиться? Или ты собираешься стоять тут и таращиться, пока я... - Он отвел кулак. - Надену ее на себя!
Рука Мозенрата сделала выпад вперед, прежде чем кулак Дестана смог соприкоснуться со стеклом, каким-то образом отбив назад руку старика. Последний ответил тем же, размахнувшись раскрытой ладонью прямо в Мозенрата и послав заряд фиолетового огня, убивающего проклятия, которое Жасмин уже видела однажды. Она понимала, что Дестан на самом деле не намеревался разбивать стекло. Она достаточно побывала свидетелем сражений со злыми существами, чтобы знать, что львиная доля их действий были показными. И еще вспомнила, что он предположительно планировал убить Мозенрата и заключить его душу в перчатку. Пока он этого не сделал, он ее не наденет.
Мозенрат вскинул щит вовремя, чтобы оградиться от проклятия, огонь распространился вертикально, и он уклонился в сторону для своей очереди. Пол вокруг Дестана стал чернеть, то ли исчезая, то ли обугливаясь от темного пламени, Жасмин не могла с уверенностью сказать. Когда старик метнул в землю заклинание, чтобы уничтожить сделанное учеником, Мозенрат воспользовался шансом, чтобы схватить Лейлу за руку и броситься к дальней стене, к Райни. Несмотря на угрожающее положение, искра надежды загорелась в сердце Жасмин.
Внезапно он потерял равновесие от другого взрыва ярко-оранжевого пламени, охватившего огнем левую сторону его тела. Он отшатнулся, взмахнув рукавом, и оттолкнул Лейлу прочь, но Жасмин знала, что он не пострадал. В нескольких футах Ксерксес завизжал от боли, забился на полу, чтобы потушить пламя, которое набросилось на него. Мозенрат подхватил рухнувшую на землю Лейлу и продолжил свой рывок к Райни, но Дестан уже увидел, что произошло.
У старика был явно потрясенный вид. Который быстро превратился в гадкую ухмылку, и он угрожающе двинулся к упавшему угрю, подобрав его с земли, едва Мозенрат достиг Райни, и выхватил из ножен кинжал. Мозенрат остановился, оглянулся и увидел своего товарища, беспомощно лежавшего в руках его господина.
- Заклинание Уивер, - размышлял Дестан, полублагоговейно, полуяростно. Его пронзительные голубые глаза впились в мерцающие серебряные нити, обернутые вокруг подергивающегося тела Ксерксеса. - Как это возможно...
- Потому что я превзошел тебя, - просто сказал Мозенрат. - Давным-давно.
Глаза Дестана сузились, его хватка сжала угря, и тот захрипел от боли.
- Тем не менее, ты всегда был слабее меня. Потому что ты открылся для обязательств... Как вот это.
Он бросил угря на землю и злобно занес свой сапог над его животом, отказавшись от магии ради грубой жестокости физической силы. Ксерксес заверещал, корчась на каменных плитах. Мозенрат вздрогнул, но не двинулся с места, даже когда Райни повернулась к нему, умоляя его беззвучными криками спасти их друга.
Он покачал головой, руками рисуя какой-то магический узор и держа при этом лезвие, и Жасмин была достаточно близко, чтобы его услышать.
- Ксерксесу известна его роль в этом.
Дестан посмотрел на своего ученика и поднял угря в воздух с помощью левитации. На теле угря были четко видны ожоги и кровоподтеки. Жасмин не была уверена, как долго он сможет продержаться, учитывая травмы, которым он уже подвергся.
Мозенрат закончил вырисовывать заклинание как раз, чтобы успеть пресечь следующую словесную насмешку Дестана, и полкомнаты оказалось внезапно покрыто затейливой сетью серебряных нитей. Жасмин стояла чуть в стороне от начавшей расползаться тесно сплетенной сетки, тончайшие эфемерные ниточки растягивались, но не лопались, когда запутавшийся в них колдун в ярости зарычал и попытался вырваться на свободу. Хор металлических струн звучал каждый раз, когда он ударял по нитям руками с темным пламенем. Нити стойко выдерживали каждое его заклинание, даже отражали некоторые из них на него самого. Жасмин плохо видела сквозь густоту поблескивающего серебра, но прикинула, что заклинание Мозенрата удержит его, по крайней мере, на некоторое время.
Райни крутилась в цепях, морщась от боли. Тонкие порезы появились на оголенной коже кистей и рук, как будто ее хлестали серебряными струнами...
Жасмин смотрела на Дестана, который все еще старался освободиться от сдерживающих чар Мозенрата. Наложил ли он такое же заклинание, как Мозенрат на Ксерксеса? Заклинание, которое перенаправляется вред от него на Райни?
Но она не видела серебряных нитей, оплетающих тело Райни. Возможно, это было заклинание другого рода, которое давало тот же результат. Тогда она поняла, почему заклинания Мозенрата до этого были оборонительными, а не атакующими. Должно быть, он предугадал, что Дестан попытается победить его с помощью угрозы причинить вред Райни. Неожиданная волна признательности накрыла ее, когда она увидела, что спасение Райни для него прежде захвата перчатки.
Он начал распиливать одну из ее цепей перевернутым лезвием ножа, установив острый край лезвия под цепью и разрезая по направлению вверх. Ее оковы, несомненно, были зачарованы, так как ярко искрились от каждого движения кинжала. Цепь вскоре лопнула со вспышкой света и ее левая рука упала вниз.
Резкий взрыв позади отвлек от нее его внимание, старому колдуну удалось прорваться через половину сети, и он быстро прорубался через оставшуюся часть нитей. Нахмурившись, он нехотя опять вложил клинок в ножны и шагнул вперед на несколько футов, потянув Лейлу за собой.
Он работал быстро, зная, что ему нужно еще одно заклинание, чтобы задержать Дестана. Густой сети ниток больше не удержать его. От короткого движения одной кисти на тыльной стороне его второй руки появилась окровавленная рана, и он двумя пальцами растер кровь поперек своей ладони. Затем протянул руки перед собой, а руки Лейлы в точности его копировали. Между ее чувствительными руками появился зеленый круг света, стремительно расширяющийся в круг шириной более фута. Жасмин уже дважды видела это заклинание. Это было заклинание вызова, но в прошлом оно оба раза не удалось. Она думала, что он сдастся после этого, но, видимо, он сумел-таки его применить.
Лейла качалась на ногах, но продолжала стоять, ее веки с длинными ресницами начали опускаться под властью его чар, льющихся сквозь нее наружу. Жасмин вдруг увидела, что она сильно обожжена, огненное заклинание Дестана все-таки задело ее. Жалость вновь сжала сердце Жасмин, хоть ей и казалось, что в этот момент девушка была слишком отстранена, чтобы чувствовать боль или печаль.
Жасмин вздрогнула, когда Дестан крутанулся и, наконец, прорвался через остатки паутины, сплетенной вокруг него Мозенратом. Она в тревоге глянула на распростертую ничком фигурку Ксерксеса. Почти все серебряные нити, окружающие его изломанное тельце, разорваны и переливались вокруг него, словно разрушенный кокон. Любые атакующие заклинания, которые применит Дестан, теперь будут вредить Мозенрату, не заслоняемые магией нитей. Дестан поднял руки с горящим в ладонях фиолетовым пламенем, готовый опять бросить убивающее проклятие.
Мозенрат жестоко улыбнулся и снова прервал своего наставника одним-единственным словом.
- Андрая.
Зеленый свет вспыхнул и замерцал, пока не разлился настолько, чтобы вместить заструившуюся в нем светящуюся белую фигуру. Она была слишком яркой, чтобы Жасмин могла ясно ее разглядеть, а когда ее свет поблек, она ахнула, узнав, что – кого – вызвал Мозенрат. Султаншу из Исцелинта. Его мать.
И вдруг она поняла, зачем он взял Лейлу с собой. Она выступала в качестве канала для других его заклинаний, но ее истинным предназначением был вызов духа, которого Мозенрат не смог вызвать собственноручно, будучи черным магом.
Жасмин содрогнулась от пустого выражения бездумной покорности на красивом лице султанши. Ее дух переливался белым, эфирные клочья стекали с ее просвечивающих царских одежд в жуткой тьме комнаты. Она смотрела вперед, в никуда, ожидая приказаний своего сына. Было кощунством, что он вызвал дух своей почившей родительницы дабы выполнять его приказы, управляя ее разумом, как он делал с марионетками или мертвыми солдатами. Но, пожалуй, это не должно было стать неожиданностью. Он ничем бы не побрезговал, чтобы исполнить свой обет мести.
Тонкие пальцы Лейлы повторили быстрое заклинание Мозенрата, и султанша без слов простерла руки, посылая через комнату яркий острый луч света в Дестана. Он взревел от боли, она ослепила его и швырнула на колени. Он зарычал в ярости и потер глаза, пытаясь вернуть зрение, и когда снова поднялся на ноги, его руки уже поднимались в другом заклятье. Райни от боли ударилась об стену, закрыв глаза, которые также были ослеплены от последующего воздействия. Жасмин поняла, что ученик действительно превзошел учителя. В то время как заклинание Дестана причиняло Райни такой же урон, что и ему, оно не защищало его от повреждений, как волшебные нити - Мозенрата.
Мозенрат завершил заклинание другим быстрым жестом, и султанша заскользила вперед, протянув одну руку в сторону некроманта, который все еще пошатывался, полуослепнув. Лучи света вырастали из ее пальцев и изгибались вокруг его тела, удерживая его обездвиженным в оковах их ярких пульсирующих обручей. Дестан бился в бешенстве, выкрикивая угрозы в адрес Мозенрата.
- Ты хочешь сказать, «если» я когда-нибудь попаду в твои руки, - выплюнул Мозенрат высокомерным и презрительным тоном. - Только через мой труп, старик. А впрочем… Твой тоже сойдет.
Он было снова повернулся на пол-оборота к Райни, когда Дестан начал смеяться, хриплый гогот нестройно отражался эхом от каменных стен комнаты.
- Ты думаешь, что так легко победил? Ты не можешь убить меня, мальчишка. Не этими хлипкими оковами или какими-то увлекательными световыми эффектами. Не тогда, когда прочна моя защита, - колдун мрачно насмехался, напрягаясь в противостоянии сковывающему заклинанию султанши. Его пронзительные голубые глаза, уже оправившиеся, остро наблюдали за Райни. Сердце Жасмин упало. Если его намеки о его чарах были правдой, то Мозенрат действительно не мог нанести какой-либо вред Дестану, не ранив принцессу.
- Ты советовал мне ожидать неожиданного. Но все, чем ты сегодня поразил меня, было полностью предсказуемо, - отрезал Мозенрат, не поддеваясь на наживку. - Я же, с другой стороны...
Он обнажил перевернутое лезвие клинка, и в воздухе отозвался металлический звон. Лицо Дестана застыло, он тотчас же прекратил борьбу и рванулся вперед, одна рука вырвалась на свободу из светящихся обручей. Султанша молча заново наложила чары и опять сковала его, и он выругался в бессилии.
- У тебя нет сердца, - промолвил Дестан глухим голосом. Но его пронизывала неуверенность, даже страх. Жасмин вдруг растерялась и отступила подальше назад, смертельное напряжение повисло между ними.
- Что за предупреждение ты мне дал в прошлый раз? - Небрежно бросил Мозенрат. - Не подпускай никого слишком близко, потому что... Ну, ты помнишь, что там дальше.
Он заткнул протестующие крики своего наставника, которые перешли в отчаяние и откровенный страх, и обратил, наконец, все свое внимание на Райни. И биение сердца Жасмин остановилось, когда она увидела, как все эмоции вдруг исчезли с его лица. Он выглядел полностью бесчеловечным, как те живые мертвецы, которых он создал в подземельях. Ее сердце загрохотало в ушах, заглушая звуки тщетного гнева Дестана и слабый гул световых колец вокруг него. Она отступила, покачнувшись, ослабшая от внезапного ужаса.
Нет...
Он использовал кинжал, чтобы обратить вспять все заклинания в комнате, полной дверей.
Тогда... Заклинание, связывающее Райни с Дестаном...
Райни смотрела на молодого колдуна покорным взглядом ягненка, который узнал вид алтаря с первого взгляда. Он молча шагнул к ней, его холодные глаза не отпускали ее лицо, и не пали стены изо льда, воздвигнутые им между ними с того самого дня, когда умер принц Ксерксес. Несколькими быстрыми движениями волшебного клинка он разрубил последние цепи, приковывающие ее к стене. Она медленно опустила руку, кандалы по-прежнему свисали с ее запястья.
Он подошел и встал в нескольких дюймах от нее, лицо его осталось мужественным и бесстрастным, когда их дыхания смешались. Она протянула руку и положила на его лицо ладонь, печальная, почти неуловимая улыбка коснулась ее уст. А потом она закрыла глаза.
- Ты свободна, - прошептал он и вонзил лезвие в ее сердце.
Жасмин почувствовала острый укол боли в собственном теле от ответной душевной реакции на только что случившееся с Райни. Рот принцессы открылся в беззвучном крике, и она беспомощно подалсь вперед, теменем задев его щеку, когда ее тело скрутило от боли вокруг холодного лезвия. Она кашлянула кровью и изрыгнула ее к его ногам. Он не отодвинулся, положил левую руку на ее плечо и подтолкнул ее обратно к стене с удивительной мягкостью, правой рукой вытащив нож из ее груди. Сгусток крови хлынул из открытой раны и оросил перед его одежды жертвенно-багровым.
И Жасмин услышала грохот стекла и разнесшийся эхом крик из центра комнаты, похоронный звон человеку, который держал в ежовых рукавицах боли и страха своего ученика и принцессу на протяжении долгих лет. Дестан больше не был скован магией духа султанши, больше не было необходимости сдерживать его. Он упал на землю, кровь лужицей растеклась вокруг смертельной раны под его одеждой, он тщетно хватался за грудь с пеной у рта. Стеклянные осколки ларца, который заключал перчатку, валялись вокруг него. Он потянулся дрожащей рукой в сторону перчатки, которая безмятежно парила в воздухе за пределами его досягаемости, и его лицо исказилось в ненависти и неверии. Мозенрат скривил губы в презрении, не говоря ни слова, и наблюдал агонию своего повелителя. Жасмин догадывалась, что он смаковал бы этот момент куда больше, но было очевидно, почему не мог. Окончательное свержение его злейшего врага обошлось ему слишком дорого.
Последняя судорога поразила умирающее тело его властителя, а затем Господин Дестан упал и затих. Побежденный человеком, которого он воспитывал с детства для служения своим целям, человеком, который грозился отомстить ему с самого начала, человеком, которого он постоянно недооценивал, пока не стало слишком поздно.
К удивлению Жасмин, дух султанши не исчез со смертью колдуна, которого ей было велено удерживать. Вместо этого она спокойно повернулась к сыну, видимо, освобожденная от его контроля. Осмысленное понимание зажглось в призрачных глазах.
- Моратай. Что ты наделал?
Вопрос раздался эхом в мрачной тишине ставшей гробницей комнаты. Высоко над ними прокатился отдаленный рокот, словно там понеслась толпа. Жасмин с некоторой тревогой посмотрела на потолок, хотя все равно не могла видеть сквозь толстый слой земли и известкового раствора, отделяющего их от поверхности. Мозенрат также глянул вверх с пониманием, но с невозмутимым лицом.
- Я отомстил за нас и наше королевство, - размеренно ответил он, не обращая внимания на угрожающую тряску над головой. Он встретился взглядом с матерью без раскаяния или скорби. Но даже для него самого эти слова, должно быть, прозвучали бессмысленными, давно потерявшими свое значение.
- Нет. - Безжалостный тон ее ответа разбил слабый глянец его слов. – Ты - все наше противостоящее королевство. Человек, которым ты стал, не смог бы пройти через врата Исцелинта, если бы они еще стояли.
Он стоял в молчании, принимая ее приговор с упертым в пол взглядом. Он, наконец, смог увидеть и услышать мудрую любящую мать, которую потерял в детстве, только чтобы столкнуться с суровым и справедливым осуждением из ее уст. Она была неумолима в своей праведности, как была всегда. Несмотря на то, каким упрямым и надменным он стал, он по-прежнему считался с ее авторитетом. Или, может быть, просто потому, что знал, что она говорит правду, и не было никакого смысла в возражениях или попытках оправдаться.
- Твой отец и я давно умерли, вместе с нашим королевством. Разве ты не говорил своему другу не смотреть на мертвых, как на живых? Месть от имени мертвых бессмысленна. Может быть, на самом деле ты стремился к ней ради своих интересов, но разве ты еще не заметил, что ты тоже мертв? Принц Моратай из Исцелинта давно умер от собственной руки, - продолжила она, ее взгляд настойчиво упирался ему лицо. - Ради чьей пользы ты гнался за местью, в таком случае?
Он не ответил, смирно стоя под тяжестью ее мрачного голоса. Короткая дрожь сотрясла стены вокруг них, приведя чувства Жасмин в состояние повышенной боеготовности. Звучало так, будто к ним спускается огромный зверь.
- Я скажу тебе правду: если ты наденешь перчатку, то один лишь Дестан отомстит Семи Пустыням. Через тебя.
Он поднял голову, чтобы что-то возразить, непокорные искры горели в его глазах, но султанша остановила его одной эфирной рукой. Струйки дыма от ее духа начали скручиваться в воздухе в светящееся круглое окошко. Оно прояснилось в образ знакомой комнаты - в рабочий кабинет Танона, откуда начались долгие поиски Жасмин прошлого Мозенрата. Она видела, как старый историк вытаскивает книгу с полки его и передает ее стоящему рядом юному кудрявому парнишке, одетому в простую, но изящную одежду аграбской знати. Что-то в сердце Жасмин надломилось. Его мать показывала ему, каким могло бы быть его прошлое.
Конечно, Танон взял бы такого одаренного ребенка учеником, и с его добрым сердцем он бы всячески содействовал его образованию и воспитанию в высших кругах Аграбы. Он ведь был принцем, хотя его царства больше не существовало. Изображение изменилось, вот он старше, и выглядел гораздо здоровее, чем стал под покровительством Дестана, с кожей здорового загорелого оттенка, худощавая фигура более мускулистая, плечи расслаблены, а не выпрямлены в постоянном напряжении. Он находился в тронном зале, преклонив колени перед ее отцом, церемонно и уверенно произнося речь. Отец нахмурился и повернул голову в ту сторону, где маячил высокий зловещий силуэт королевского визиря. Джафар немедленно вскинул руки в обороне, бросив ненавидящий взгляд на Мозенрата, но султан только пуще разозлился, призывая стражу схватить его.
Руки Жасмин взлетела ко рту. Мозенрат мог бы спасти королевство от Джафара? Мысль была слишком невероятной, чтобы допустить ее. Ей пришлось как следует напомнить себе, что ничего этого не произошло на самом деле. Султанша лишь показывала одну из множества возможностей прошлого. Но одно было ясно: если бы Мозенрат выбрал разыскать Танона, когда Дестан дал ему такой шанс, он жил бы гораздо лучшей жизнью. У него было бы настоящее детство, избавленное от насилия и кровопролития, замена отца, воспитывающего и направляющего его, и будущее честного человека в могущественной и справедливой Аграбе. И, вполне возможно, с его врожденным магическим талантом и умом он бы вычислил предательство Джафара раньше всех.
Сцена снова затуманилась, и ее сердце екнуло. Он был взрослым, таким, каким он был теперь в Цитадели, и прогуливался вместе с ней в дворцовых садах. Он был облачен в безукоризненное одеяние придворного советника, волнистые волосы покрывал скромный головной убор, который подчеркивал его изысканные черты. Он шел, заложив руки за спину, часто задумчиво поглядывая на нее, пока она болтала. Наконец они подошли и остановились у гряды жасминовых цветов, и он заметил, как прекрасен ее смех. Он взял ее за руку и поцеловал ее, в загадочной улыбке ни тени злобы и жестокости. Полная безмятежности манера держаться смотрелось так странно на его лице. Кроткий и застенчивый взгляд, которым она одарила его, был таким же неприятно неуместным, как и плохо скрытая любовь и обожание в ее глазах.
Жасмин почувствовала слабость, у нее перехватило дыхание и она не могла вдохнуть через сдавленное горло. Действительно ли была такая вероятность ее собственной жизни, а не только его? Что он, волшебный принц из далекой страны, мог бы завоевать ее сердце, как Аладдин? Что он, возможно, даже мог оказаться на месте Аладдина?
Все было бы по-другому. Джафар никогда бы не осуществил свои предательские планы в полном объеме и не вверг королевство в хаос. Она могла никогда не сбежать из дворца и не встретить Аладдина, если бы уже нашла подходящего для брака человека во дворце. Возможно, королевство стало бы еще более процветающим и защищенным благодаря его советам и последующему правлению. Дестан мог по-прежнему существовать, но он, похоже, держал свое слово о позволении Мозенрату идти своей дорогой, даже не потрудившись посетить Аграбу между своими завоеваниями.
Она думала о величайшей жертве, сделанной ею в этом воображаемом прошлом. Она бы никогда не встретила Аладдина.
Это жертва была бы слишком велика, чтобы ее совершить. У нее не было желания изменить прошлое, она не могла представить свою жизнь без него. Даже несмотря на то, что Зеркало уже начало отнимать драгоценные воспоминания о нем, она все еще берегла их любовь больше, чем что-либо другое.
И Мозенрат никогда бы не встретил Райни или Ксерксеса.
Он жил ужасной, жестокой жизнью, постоянно терзаемый своим господином. Но, возможно, это стоило поддержки и любви этих двух людей. Жасмин стало интересно, что бы выбрал Мозенрат, если бы мог вернуться в прошлое и изменить свое решение остаться с Дестаном. Оставил бы он свою жизнь во тьме и двоих друзей в обмен на очаровательную жизнь в царстве, которое бы привечало и восхищалось им?
- Ещё не слишком поздно измениться, - произнесла султанша, не обращая внимания на грохочущие над ними звуки приближающейся гибели. - Пока ты дышишь, есть надежда. Но ты забрел далеко и долго шел по этой проклятой дороге, и уйдет много времени и усилий, чтобы отыскать обратный путь. Путь узок, Моратай, но люди ходили и более узкими путями.
Он резко наотмашь развеял изображение своей окровавленной рукой, лицо его исказилось от ярости, когда он повернулся к своей матери.
- Это всего лишь иллюзия! Глупая мечта о настоящей жизни, которая давно исчезла, - отрезал он. – Не вернуться назад с пути, который я выбрал, и цены, которую я заплатил. Я добился этой власти кровью и огромной жертвой. Как я могу теперь отказаться от этого и погнаться за какими-то пустыми мечтами, которые даже не реальны?
В горячности его гнева она расслышала следы горьких сожалений. И внезапно поняла, что даже после всех этих лет он до сих пор угнетаем сделанным выбором. Выбранным отказом от хорошей жизни ради достижения мести и власти, даже если первое подразумевало, что он никогда не узнает дружбы принца из Галареона или любви принцессы из Кирилиса.
Стены снова задрожали под напором невидимой угрозы сверху. Жасмин услышала отчетливый звук тяжелых шагов и звон оружия об твердый камень как раз над их головами. Толпы нежити шли отомстить за своего господина, с ужасом догадалась она. Они стремительно прорвались сквозь все магические и материальные заграждения, установленные Дестаном, и спускались в глубины Цитадели, чтобы найти человека, который сверг их господина.
Мозенрат решительно покачал головой и с усилием потушил свой гнев.
- Мне остался только этот путь. Я пожертвовал всем ради этой минуты, ради моей мести и свободы. Было бы крайним позором... Крайним расточительством отказаться теперь.
Он бросил ничего не выражающий взгляд в сторону, где в вечном молчании лежало изломанное тело кирилианской принцессы. Жасмин почти слышала его мысли. Он пожертвовал ею. Было бы крайней расточительством отказываться от того, что она подарила своей жизнью.
Оглушительный грохот оружия об камень разросся в сплошной гам, когда за стенами комнаты сломался последний барьер. По-видимому, смерть Дестана явилась причиной исчезновения лабиринтоподобных чар, позволяя его солдатам войти без особых сложностей. Дверь в комнату начала крошиться от неустанного натиска нежити. Султанша ничего не сказала, когда Мозенрат шагнул вперед и потянулся за перчаткой. Он коснулся прохладной кожи пока еще здоровой рукой и взял ее из воздушного плавания.
Он спокойно смотрел на вещь, вертя ее в руках. Жасмин затаила дыхание и боялась вздохнуть. От значительности этого момента, казалось, остановится сердце.
Он закрыл глаза, когда первые из мертвых воинов его властелина, которых он сам же и вызвал к жизни, пробились через дверь с мечами и заостренными копьями. Шум этой орды теперь вырос до оглушительной какофонии, поскольку двери уже не было, чтобы заглушить его.
Одним плавным движением он сунул в перчатку правую руку, и всякое движение остановилось. Комната накрылась полной тишиной, исключая прерывающееся дыхание Жасмин. Мамлюки, заполнившие комнату, стояли теперь спокойно, пустые глаза ни на что не смотрели, их оружие поникло в костлявых руках.
Долей секунды позже тишина была нарушена криками.
Жасмин никогда не слышала таких нечеловеческих звуков боли, которые вырывались из горла Мозенрата, как если бы он был истязаем в последнем круге ада. Он рухнул на пол и бешено забился в конвульсиях, сжав руку в перчатке мертвой хваткой и уставившись на нее широко раскрытыми от ужаса глазами.
Жасмин боролась с желанием закрыть глаза и избавить себя тошноты наблюдения за тем, как ей уже было известно, что произойдет. Перчатка требовала от него плату. Плоть его правой руки.
Ярко-красная кровь брызнула на пол, хлынув изнутри перчатки. Жасмин ахнула от ужаса. Она пожирала его плоть, словно живое существо, зверь с зазубренными клыками и ненасытным голодом. Его крик сломался в хрип, горло уже было ободрано и саднило от боли. Тем не менее, он не мог оторвать глаз от перчатки, все еще сжимая ее левой рукой и тщетно пытаясь сдернуть. Жасмин внезапно увидела кости, выступающие оттуда, где заканчивалась перчатка, бросающиеся в глаза белизной с алыми брызгами. Его рукав полностью оторвала алчная магия перчатки, и белизна белесой кости распространялась все дальше вверх по руке к его плечу. Ее чуть не вырвало от вида его отслаивающейся и распадающейся кожи, пульсирующих от холодного воздуха мышц и сухожилий, и так атака маленьких невидимых зубов разрывала дальше слой за слоем, оставляя только кости.
Дух его матери внезапно оказался рядом с ним и положил тонкую руку на его плечо, по-прежнему обороняя его от невыносимого натиска боли. И медленно, медленно агония и ужас покидали его, крики постепенно ослабели до сиплых судорожных вздохов, его тело находилось на грани удара от шока. Жасмин заставила себя посмотреть поближе и увидела, что перчатка перестала разъедать его плоть. Ее пиршество закончилось на плече. Место соединения руки и плеча было изуродовано в пульсирующую массу разорванных мышц и сухожилий. Оно не кровоточило. Сквозь слезы она заметила слабо светящуюся энергию из полупрозрачной руки султанши, охватывающую руку Мозенрата золотой аурой.
Его лицо расслабилось, боль уменьшалась под ее исцеляющими чарами. Его рука осталась костями, плоть исчезла навсегда. Но ей, по крайней мере, удалось облегчить физическую агонию от ее потери. Он посмотрел на нее с изнуренным благоговением. Ей удалось остановить проклятие перчатки от съедения его заживо.
- Цена, - проговорила султанша, ее прекрасные черты отягощала скорбь за сына, - невозвратима.
Ее дух внезапно дрогнул, исчезнув на секунду, и вновь появившись призрачнее, чем раньше. Мозенрат и Жасмин и посмотрели на принцессу из Мариста, которая упала на землю и осталась лежать, и жизнь покидала ее красивые заколдованные глаза. Она была близка к смерти, если уже не мертва. И когда она умрет, связь будет разорвана, и султанша вернется к вечному покою.
- Прощай ... - Вымолвила она, и годы томительной печали прорезались в ее серьезном голосе. - Мой сын...
Он сидел неподвижно, пока она окончательно не растаяла в воздухе, оставив после себя лишь остатки живительных чар на его истерзанном теле. Затем мучительно развернулся и поволочился на левой руке к Райни, опасливо подняв погубленную правую руку.
- Так-так-так. Похоже, я немного опоздала на вечеринку.
Жасмин замерла. Она могла узнать этот голос в любом месте. Хитрый, женственный, и несомненно злобный. Демоница, которая помогла Дестану создать перчатку...
Мозенрат обернулся, налитыми кровью глазами выискивая незнакомца.
- Кто ты? Покажись!
Гибкий стройный силуэт богини-кошки возник перед ним, ее длинное алое платье изящно струилось за ней, когда она вышла из дымного столба от своего заклинания. Ее золотые украшения сверкнули при свете, и она небрежно отбросила назад свои шелковистые черные волосы когтистой рукой. Она окинула взглядом узких глаз комнату и остановилась на поверженной фигуре Дестана. Ее пальцы потянулись в ту сторону, рефлекторно выпуская когти с внезапным выражением гнева на темнокожем лице. Но так же быстро оно превратилось в обезоруживающую улыбку, и она повернулась к Мозенрату, оценивая его с интересом и некоторой долей уважения.
- Я однозначно опоздала на вечеринку, - заметила она. Жасмин услышала надутость в ее текучем поставленном голосе. Мираж посмотрела на изодранные остатки правой руки Мозенрата, частично скрытые перчаткой, к созданию которой она приложила свою руку. - Ц-ц-ц. Разве тебя не учили не брать вещи, которые тебе не принадлежат? Эта перчатка была подогнана под Дестана. Он рассчитывал, что никто другой не будет иметь возможности надеть ее и при этом выжить. Но, похоже, что ты исключение, мой милый мальчик.
Мозенрат медленно поднялся на ноги, пошатнулся и ухватился за стену. Он мятежно посмотрел в лицо богини, как будто вызывая ее на попытку отобрать у него перчатку.
- Так ты Мираж.
- Быстро мы, не так ли? - Сухо обронила она. - Да, я Мираж, королева Морбии, повелительница тьмы, воплощение зла... Но мне надоело излагать свои титулы. Я бы больше предпочла узнать кто ты, щенок, который каким-то образом ухитрился убить самого сильного колдуна в мире и украсть его самый большой трофей, а затем выжить, чтобы рассказать богине об этом.
- Я - Мозенрат, - бросил он с нескрываемым неуважением в голосе. - Новый Господин Черных Песков.
- А. Мозенрат. Дестан упоминал что-то о тебе, хотя он в основном жаловался на твою несносность, - сообщила она, явно не впечатленная. - Поздравляю, бывший ученик из Края Черных Песков. Ты сделал то, на что никто из смертных не должен был быть способен. Но, к сожалению, боюсь, что твое раздутое самомнение будет недолговечным. Видишь ли, я все еще ожидаю, что ты выполнишь сделку, о которой мы условились…
- Какую бы сделку вы с Дестаном не заключили, она отменяется, - отрезал Мозенрат. - Он уже преподнес тебе тысячи душ, как ты того требовала. И в ответ ты использовала некоторые души, чтобы сделать для него это орудие. Сделка завершена.
Коварное хихиканье Мираж раскатилось эхом по всей комнате.
- Какие дерзкие слова для маленького смертного колдуна! Теперь я понимаю, почему Дестан считал тебя таким раздражающим. - Ее глаза вспыхнули, и смех резко оборвался. - Но насчет сделки не тебе решать, мальчик. Я богиня. А ты слабый человек, едва распрощавшийся с отрочеством. Когда я говорю, что сделка остается в силе, она остается в силе. Морбия будет соединена со Страной Черного Песка. Это будет началом новой эры тьмы для Семи Пустынь.
Мозенрат ощетинился и напрягся, его правая рука сжалась в кулак. Это будет первое испытание его новой силы. Перчатка запылала синим огнем, огонь лизал ее края знакомым образом.
- Я не позволю тебе поработить эту землю, которую я с таким трудом завоевал, - усмехнулся он.
Кошачья богиня проигнорировала его дерзкий вызов, вместо этого глаза ее сосредоточились на похищенном оружии.
- Кажется, перчатка приспособилась к тебе. Неожиданное развитие. Как интригующе...
Она обратила расчетливый взгляд на его лицо и снова обезоруживающе улыбнулась. Но, как всегда, в ее голосе угадывалась злокозненность.
– Вообще-то, я нахожу тебя предпочтительней, чем дряхлый старый дурак. Ты молод, амбициозен, проницателен, красив... Ты станешь превосходным соучастником в злодеяниях. Мы можем продолжить эту дискуссию в моем дворце. Ты никогда не видал моего прелестного царства, не так ли?
- Если оно похоже на тебя, то не думаю, что я когда-нибудь захочу, - резко брякнул он.
Ее магическая сила вспыхнула от ее гнева, волосы встали дыбом от грозовой энергии, пульсирующей в ее теле. Жасмин в опасении отступила. Хотя им удавалось прежде победить Мираж, ей следовало сохранять полезное для здоровья уважение к силе богини. Та играючи могла сразить магией ее тело из-за одной лишь искры эмоций, которая превращает их в фонтан.
Но Мозенрат остался невозмутимым перед внезапным всплеском магии, стоя на своем с поднятой рукой в перчатке. Благодаря его выражению открытого неповиновения она могла видеть едва сдерживаемое возбуждение, даже эйфорию, пьянящее ощущение власти, которое ему должна была давать перчатка. Она должна была увеличить его природную мощь в немалый объем. И если он был в состоянии победить сильнейшего колдуна в мире без перчатки, не поддавалось никакому описанию, что он может сделать с таким магическим оружием в своем распоряжении.
Но на самом деле она знала, что он может и станет делать. Мысль опечалила ее, разбив все ее надежды, что он переосмыслит мудрые слова своей матери.
Ртутное настроение Мираж вспыхнуло еще разок, и ее волосы цвета воронова крыла улеглись ей на плечи. Перекошенное от ярости лицо разгладилось в примирительной улыбке, и она взяла локоть одной рукой, в размышлении постукивая пальцем по подбородку.
- Ладно, я думаю, что подождать несколько лет – не так уж много для бессмертной богини. Да... И в то же время будет занятно наблюдать за твоими попытками занять место своего учителя, играя в короля этой бесплодной земли, завоевав еще несколько жалких городов. И, в конце концов, тут даже больше земель будет ждать меня, когда я вернусь забрать свой должок. Да, думаю, я подожду. Я получу то, что хочу, достаточно скоро.
- Избавь меня от разглагольствований, - кратко ответил Мозенрат. - Ты не получишь от меня никакой платы, ни сейчас, ни потом.
Мираж взглянула на поднятую руку, бросавшую ей вызов силой, которую он еще не испытал, и рассмеялись в неподдельном веселье, что только пуще взбесило колдуна.
- Ты не захочешь сражаться со мной, мальчик. И вообще, мы, силы зла, не должны воевать между собой. Слишком многое в мире ждет нашего господства.
Это ударило Жасмин, ведь это был первый раз, когда о Мозенрате упоминали как о зле. В своем путешествии по его мучительному прошлому она сочувствовала ему больше, чем рассчитывала, был ли он холодным или жестоким, одинаково как его малейшей доброте, так и упорному стремлению к власти. Было странно теперь, наконец, признать тот факт, что этот человек действительно был ее врагом, несмотря на то, что она узнала за все это время.
Видя, что колдун по-прежнему враждебен и непреклонен, Мираж вздохнула и драматично поднесла тонкую руку ко лбу.
- Ох, бедный, бедный мальчик. Ты только что потерял единственную семью, а я уже предъявляю к тебе требование стать его преемником. Я пойму, если тебе нужно время, чтобы оправиться. Любому ведь нужно.
Мозенрат зарычал от ярости и швырнул в нее огненный заряд энергии. Она спокойно вскинула руку и развеяла его без всяких усилий. Она не вспыхнула от гнева на этот раз, но Жасмин могла понять, почему взорвался Мозенрат. Ее небрежное высказывание ударило Мозенрата по больному месту. Мираж не подозревала, что он действительно невозвратимо потерял свою единственную семью. На избранном им пути он не увидит больше свою мать, ни в этой жизни, ни в иной.
- Дестан и впрямь ничему тебя не научил, а? Разве ты не знаешь, что надо приспособиться к магическому оружию, прежде чем использовать его против кого-то? - Спросила Мираж, несколько раздражаясь. - Тебе многому предстоит научиться, маленький господин. Но я желаю тебе успеха. И долгой жизни...
Одним мановением руки она наколдовала светящийся объект из воздуха, его гладь ярко мигала. Жасмин прикрыла глаза на секунду, но предмет быстро отвердел и потускнел. Это оказались песочные часы, наполненные светящимся розовым песком. Песчинки медленно, но неуклонно текли из верхней части в нижнюю. Мозенрат во все глаза смотрел на них, сразу собравшись для защиты.
- Они отмеряют время существования, - ровно сказала Мираж и по воздуху направила песочные часы к нему. - Это мой прощальный подарок, чтобы напоминать тебе об этой непреложной истине.
Он попятился от светящегося предмета, несильно ударив по нему облаченной в перчатку рукой, когда тот приблизился к его лицу. Вспышка света взорвалась при соприкосновении со стеклом и отбросила его обратно к стене. Его голова врезалась в камень, и он шлепнулся на пол, ослабший и растерянный. Песочные часы продолжили свой неспешный путь к нему и замерли на полу рядом с его правой рукой.
- Я вернусь, когда твое время истечет, чтобы забрать свой долг, - пообещала она, и в бархатном голосе сквозила злонамеренность. - Я великодушная злая сила, у тебя будет достаточно времени, чтобы обагрить руки завоеваниями и кровопролитиями, воскрешать мертвых, строить песочные замки, короче все, что вам, неуравновешенным колдунам, нравится делать в свободное время. Надеюсь, твои успехи не разочаруют меня, когда я вернусь.
При этом она изобразила глумливый поклон, отведя рукой кроваво-алый подол своего платья в одну сторону. Образ ее узких золотистых глаза задержался ненадолго в воздухе, после того как ее остальное тело уже растворилась в темноте.
До крайности измученный Мозенрат смотрел на то место, где она только что стояла, и на лице его проступало напряжение и бессильное бешенство. Он повернул голову в сторону небольших песочных часов подле себя и осторожно взял их левой рукой. На этот раз они не поразили его. Он держал их на уровне глаз, наблюдая, как струйка яркого песка отсчитывала время его жизни на свободе. Жасмин буквально видела его мысленные подсчеты, когда он прикидывал, сколько времени у него есть в запасе на основании количества песка, оставшегося в верхней ячейке. Он скривился и прислонился головой к стене, закрыв на секунду глаза. Она поняла, что у него никогда не было возможности отдохнуть за все эти годы, так как он всегда был подчинен воле Дестана, и теперь, когда он был наконец свободен от своего повелителя, обнаружил себя в плену новых оков.
Он открыл глаза и осторожно наклонил песочные часы в руке, пристально глядя на верхнюю ячейку. Песок не перетек на сторону, как предписывала сила тяжести. Решившись, он перевернул их совсем, быстро поставив их на землю, прежде чем они смогли выстрелить в него новым магическим разрядом.
Но это оказалось бесполезным. Песок внутри не был обычным песком. Он бросал вызов законам природы, продолжая течь в изначально заданном направлении, которое теперь шло наперекор силе земного притяжения. Жасмин ощутила погружение в отчаяние, которое накрыло его сердце. Он вернул их в правильное положение и, покачиваясь, поднялся на ноги, цепляясь руками за стену.
Наконец, он запнулся там, где лежала Райни. Ее лицо оставалось красивым и светлым и в смерти. Он долго смотрел на нее с лишенным всяческих эмоций лицом. Но Жасмин знала, что в нем должно было бушевать море чувств и воспоминаний, обрушивающееся на мерзлые стены его сердца. Она чувствовала, что он ни за что не позволил бы этим стенам раскрыться снова, лишь бы защитить себя от трагической боли, какую он, должно быть, ощущал в этот момент.
И она услышала эхо мягкого, задумчивого голоса Аладдина, рассказывающего ей о женщине, которая была в ловушке обстоятельств, как птица в клетке, не в силах вырваться. Женщине, которую он пытался спасти, но в итоге проиграл смерти.
«Но, в конце концов, я оказался недостаточно силен. Я оказался недостаточно силен, чтобы сломать ее оковы».
Мозенрат с трудом нагнулся, заставляя свое израненное тело не потерять равновесие, и бережно закрыл пальцами безжизненные глаза. Затем снова выпрямился, посмотрел на нее еще секунду, и его взгляд перелетел к окровавленной ране на переде платья над ее сердцем. Его правая рука невольно сжалась, та самая рука, которая вынула лезвие и вогнала его в плоть, чтобы открыть единственный оставшийся для нее путь к свободе. Затем он резко повернулся и приблизился к центру переполненной смертью комнаты, проходя мимо мамлюков, которые застыли в тишине, ожидая приказов своего нового повелителя.
Он посмотрел на разбитое тело своего учителя - кожа с отметинами от ожогов от священной магии, перед одежд залит его собственной кровью.
Его лицо оставалось прежним, отягощенным скрытым напряжением, и Жасмин смогла заметить в его глазах набирающую силу волну ярости, ярости на этого человека, который отобрал у него всё. Всё, начиная с его семьи и предназначенного ему королевства, милосердия, нравственности и прочих благих вещей, в которые его воспитывали верить. После заставил попрать единственных друзей, которых он знал, молодого принца из Галареона и прекрасную принцессу из Кирилиса, и, наконец...
Наконец, покончил с его человечностью.
Мозенрат, которого она встретила в настоящее время, уже не тот, которого она видела в песках Зеркала. Он стал излишне жесток, эгоистичен, властолюбив, садистом, получавшим выгоду от мук и гибели, не заботящимся об укорах совести и человеческих страданиях, связанных с его действиями. На протяжении всего своего кошмарного путешествия она жаждала увидеть своего рода искупление, некоторые признаки надежды на то, что он изменится и заживет другой жизнью, но, конечно, понимала, что ничего из этого не сбудется. Не менялся он в настоящем, злодей в нем будет только расти.
Ее взгляд притягивало к перчатке, которая, казалось, пульсировала мощью сама по себе, не управляемая волей Мозенрата. Она инстинктивно отодвинулась от излучаемых ею волн совершенного зла, не сковываемого отсутствием опыта управления, который он приобрел впоследствии над оружием.
Вещица ощущалась как живая. Она говорила с ним и обглодала руку, как живое существо. Может быть, она и в самом деле обладала собственным сознанием, каким бы именно волшебным способом не наложили чары, изготовляя предмет. Значит...
Сердце Жасмин заколотилось от дурного предчувствия. Она мало что знала о магии, но, слушая постоянные объяснения о ней Яго и Джинни, уяснила, что магические артефакты могут создаваться для определенного человека, с учетом его характера, личности, сильных и слабых сторон.
«Эта перчатка была подогнана под Дестана. Он рассчитывал, что никто другой не будет иметь возможности надеть ее…»
Слова Мираж явились дополнительным подтверждением того, что она заподозрила. Мозенрат привязал к себе магический предмет, предназначенный для кого-то другого, и хотя он все равно может эффективно использовать его, тот также может использовать его самого. Истощая его, изменяя его, разъедая его дух, если не плоть, перекраивая его до соответствующего типа человека, который был предназначен его носить.
Султанша из Исцелинта была права. Он стал всем, против чего он когда-то выступал.
Мозенрат с тошнотворным хрустом сжал руку в кулак и опустил его вниз на мертвое тело перед собой. Жасмин вздрогнула от треска его костяных пальцев, а он оступился от силы собственного движения и упал на колени среди осколков стекла, разбросанных вокруг. Его лицо исказилось от гнева, он схватил труп за увлажнившееся горло, душа его, впиваясь дрожащими пальцами в кожу вокруг кадыка, костяшки пальцев побелели от прилагаемой силы.
Наполовину крича, наполовину рыдая, он грянул головой своего учителя об твердую каменную плиту, разбив вдребезги затылок, оставляя на камне след темной крови. Она брызнула на его одежду, капли окропили лицо и руки, когда он продолжал бить бездыханное тело об пол.
Он кричал снова и снова, обрушиваясь на тело с новообретенной силой, заставив его загореться сине-черным пламенем, ударял по нему незащищенной левой рукой, даже притом что оно горело, остервенело пинал его сапогом, хотя оно уже не могло чувствовать боль. Жасмин отвернулась, пока он медленно превращал старческое лицо своего учителя в неузнаваемую массу искореженной плоти и кровавого месива. Она зажала уши от омерзительных звуков мокрой плоти, избиваемой кулаками и ногами, и совершенно истеричного разъяренного голоса. Все следы его самообладания и сдержанных манер скрылись под его освобожденными внутренними демонами, лютой ненавистью, которую он питал внутри, и жизнью в заточении более десяти лет. Тихие слезы текли по ее лицу, она плакала из-за него, из-за того, что он потерял, и из-за того, что он еще потеряет, все из-за того, что он решил сделать своей собственностью злой предмет, дающий власть. И, несмотря на это, он никогда не будет полностью принадлежать ему. Он уничтожит его изнутри. Песочные часы были только показателем его телесного истощения, а не умственного и духовного распада, которому он подвергнется.
Его равнодушные слова из разговора, произошедшего много лет назад, вернулись к ней сейчас.
«Перчатка никогда не перестает требовать плату за власть ...»
«Я могу снять ее на время. Но она не может быть долго без меня».
И, наконец, предупреждающие слова, что он сказал ей, когда она по-дурацки обдумывала натянуть ее себе на руку.
Она может не забирать плоть с твоих костей. Но она отберет много другого, без чего ты не можешь представить свою жизнь. Твою молодость, твою силу, твою красоту, твои мечты, пыл, любовь... Она заберет все это и пожертвует это ради того, для чего ты хочешь использовать власть.
Она забрала у него все и даже больше. Ее сердце снова покрылось трещинами из-за него, и так уже покоящееся в бесчисленных осколках по его вине, от ее навязчивого желания узнать его прошлое, чтобы понять, кто он такой. И все же она знала, что это только малая плата, небольшая цена по сравнению с тем, через что он прошел непосредственно, а не в безопасных границах волшебного зеркала.
Наконец ожесточенные звуки его выплеснутой ярости прекратились. Жасмин нерешительно оглянулась и увидела его на коленях в безмолвии рядом с изуродованным трупом своего властителя, конечности его дрожали от усталости и неиспользованной энергии перчатки. Его глаза были закрыты, но она видела блестящие следы на его лице, влага медленно капала с его подбородка на пол, а рука в перчатке лежала там же, украшенная кровью и слезами. Плача, он не издавал ни звука. Это был первый раз, когда она когда-либо видела его проливающим слезы. Было потрясением открытие, что он еще мог.
Он медленно встал, в отвращении отвернув лицо от избитого трупа, и уверенно зашагал вперед, где терпеливо стояли в молчании несколько мамлюков. Теперь это были его мамлюки, как и Цитадель и вся окружающая пустыня. Она могла видеть, как он упивался мыслью, проверяя ее в уме, вбирая в себя утверждение, что отныне он Господин Черных Песков.
Он посмотрел на тело угря, лежащего без сознания у его ног, и направил мощь своей перчатки на его неподвижное тельце. Ксерксес поплыл вверх и улегся на его правое плечо, по-прежнему безвольный и неподвижный. Но он дышал; Жасмин могла видеть небольшие взлеты и опадания его потрепанной кожи. Несмотря на все страдания и вред, которые ему причинили, он был еще жив, и будет жить, как бездумно верноподданный Мозенрата. Его единственный подданный, который не был живым мертвецом.
Жасмин смотрела сквозь льющиеся слезы на спину Мозенрата, когда он расправил плечи и слегка поднял голову в исполненной решительности манере. Она могла видеть новую силу и власть, опустившуюся на эти плечи, наряду с огромным бременем и обязанностью.
И она, наконец, поняла полностью смысл слов, которые он сделал своей мантрой. Власть имеет цену.
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16 Часть 1
Глава 16 Часть 2
Глава 17 Часть 1
Глава 17 Часть 2
Глава 18 Часть 1
Глава 18 Часть 2
Глава 18 Часть 2
Было слишком темно, чтобы что-то видеть. Жасмин была в состоянии повышенной боеготовности, маленькие волоски на шее встали дыбом от нервозности. Мозенрат еще был тут, лишь дыша в полной тишине неведомого помещения. Она стояла подле него, абсурдно чувствуя себя более безопасно рядом с ним, хоть он и был один перед неопределенной опасностью. Аура предусмотрительной надежности, которую он носил в себе, ощущалась как защитный барьер против неизвестности. Ксерксес, должно быть, чувствовал то же самое, поскольку пытался свернуться вокруг плеч Мозенрата, пока колдун не отпихнул его, приказав ему освободить место прямо перед ними. Мозенрат осторожно воздел руку, паучьи нити заблестели на пальцах, и поникшая фигура Лейлы начала снова деревенеть, руки задвигались независимо от ее воли, образуя светящийся шар в ладонях и озаряя комнату неярким светом.
Жасмин отступила в шоке от того, что увидела. Скромная кожаная перчатка, созданная из тысяч замученных душ, зависла в воздухе посередине комнаты, плавая в длинном стеклянном ларце между полом и потолком. Но причина ее изумления и ужаса находилась за ней.
У дальней стены с прикованными к ней запястьями стояла Райни, ее расширенные от испуга глаза посылали недвусмысленное предупреждение Мозенрату, она словно молча кричала, но ни звука не вылетало из ее растянутых губ.
Через долю секунды пол прямо под ним взорвался пожаром, стены пламени взметнулись из камня и захлестнули все его тело. Жасмин закричала и отшатнулась, едва избежав пламени сама. Она беспомощно смотрела, как огонь ревел и трещал, скрывая его из виду. Как он смог выжить?
Громкий животный визг отвлек ее внимание от пламени. Ксерксес корчился на полу в нескольких метрах, его кожа дымилась, он хлопал своими бесполезными плавниками. Невидимые нити выступили наружу, мерцающим, будто из плотной ткани, коконом вокруг его сильно обгоревшего тельца, и она заметила, что некоторые из нитей уже порвались.
И потрясенно увидела, как Мозенрат выступил вперед из затухающего пожара совершенно невредимый и спокойно запустил исцеляющим заклинанием в Ксерксеса, заживив обожженную кожу и открытые раны. Он нахмурился при виде рваных серебряных нитей, и сотворил другое заклинание, сплетя их снова в первоначальном виде.
Сам он каким-то образом полностью избежал повреждений. Она с открытым ртом уставилась на него. Это было не в человеческих силах, так быстро возвести защиту. С другой стороны, посмотрев на вновь исцеленную фигурку Ксерксеса, она вдруг подумала о нитях.
С Лейлой было ясно, он использовал нити, чтобы направлять магию сквозь нее. Похоже, для него ввести ее в транс и сделать ее проводником для своей магии было относительно простой задачей, учитывая то, что она медиум. Вероятно, это сохраняло его способность творить заклинания через посредника, но Лейла в ее нынешнем состоянии все же походила больше на необходимость, чем на подспорье. Ведь у него должна была быть веская причина для ее привлечения, и Жасмин оставалось только ждать, пока она не выявится.
Ксеркс был также заключен в прозрачные нити, но Мозенрат не использовал его, чтобы произносить заклинания. Она догадалась, что угря не было рядом с Мозенратом, когда вокруг колдуна разгорелся огонь. Логично, что Ксерксес не должен был обгореть так сильно. Но то, что он получил тяжелое увечье, кажется, подсказало ей, что нити служили и другой цели. Не только направлять магию Мозенрата, но и перенаправлять от него любые внешние чары или телесный вред, уготованный ему. Ей не хватило времени для дальнейших размышлений, поскольку тишину нарушил ровный угрожающий голос.
- Ты добрался сюда за весьма короткий срок, парень, как я и ожидал.
Тьма рассеялась по мановению руки старого колдуна. В тот же миг волшебный свет в руках Лейлы погас, и ее осанка снова медленно сгорбилась. Дестан стоял у дальней стены по другую сторону перчатки, глядя на Мозенрата сквозь пугающе яркий свет, пробивающийся через медленно вращающиеся грани стеклянного ларца. Одна рука рассеянно поглаживала подбородок Райни, не замечая, что она дрожит от страха.
- И ты здесь, ждешь своей смерти, как и ожидалось, - ответил Мозенрат, уставившись на своего учителя через стекло.
- Самоуверенное заявление. Но, кажется, тебе уже слишком поздно прислушиваться к предупреждениям, которые я столь щедро дал тебе в последний раз, когда ты взбунтовался, - с полуулыбкой произнес Дестан.
Его рука вдруг сжала горло Райни, и он с силой притянул ее к себе в быстром насильном поцелуе. Ее рот открылся в беззвучном крике боли, когда цепи впились в запястья, но ее взгляд не покинул Мозенрата. И Жасмин обнаружила, что страх в ее глазах был не за себя, а за него.
Мозенрат и бровью не повел, не выказывая никакой реакции на открытую издевку своего повелителя. Вместо этого взгляд его холодных глаз сверкнул на перчатку, казалось, завороженный ею, как если бы представляя ее идеально сидящей на своей руке.
В следующую секунду он схватился за голову, не понимая, что произошло, и в ужасе уставился на перчатку. Дестан расхохотался.
- Осторожно. Не все, что она говорит, подходит для детей. - Он шагнул вперед, прочь от Райни, и остановился у ларца посередине комнаты. Плавно провел вниз рукой со своей стороны, в дюймах от оружия, так желанного ими обоими. - Но ее голос восхитителен, не так ли?
Мозенрат посмотрел на него, сумбур в голове сменялся осмысленностью.
- Сколько душ она поглотила?
- Слишком много, чтобы утруждаться подсчетом. Даже для прыткого умишка вроде твоего, - ответил Дестан, слегка барабаня пальцами по стеклу. - Ну, ты рискнешь протянуть свою руку и забрать ее у меня, если можно так выразиться? Или ты собираешься стоять тут и таращиться, пока я... - Он отвел кулак. - Надену ее на себя!
Рука Мозенрата сделала выпад вперед, прежде чем кулак Дестана смог соприкоснуться со стеклом, каким-то образом отбив назад руку старика. Последний ответил тем же, размахнувшись раскрытой ладонью прямо в Мозенрата и послав заряд фиолетового огня, убивающего проклятия, которое Жасмин уже видела однажды. Она понимала, что Дестан на самом деле не намеревался разбивать стекло. Она достаточно побывала свидетелем сражений со злыми существами, чтобы знать, что львиная доля их действий были показными. И еще вспомнила, что он предположительно планировал убить Мозенрата и заключить его душу в перчатку. Пока он этого не сделал, он ее не наденет.
Мозенрат вскинул щит вовремя, чтобы оградиться от проклятия, огонь распространился вертикально, и он уклонился в сторону для своей очереди. Пол вокруг Дестана стал чернеть, то ли исчезая, то ли обугливаясь от темного пламени, Жасмин не могла с уверенностью сказать. Когда старик метнул в землю заклинание, чтобы уничтожить сделанное учеником, Мозенрат воспользовался шансом, чтобы схватить Лейлу за руку и броситься к дальней стене, к Райни. Несмотря на угрожающее положение, искра надежды загорелась в сердце Жасмин.
Внезапно он потерял равновесие от другого взрыва ярко-оранжевого пламени, охватившего огнем левую сторону его тела. Он отшатнулся, взмахнув рукавом, и оттолкнул Лейлу прочь, но Жасмин знала, что он не пострадал. В нескольких футах Ксерксес завизжал от боли, забился на полу, чтобы потушить пламя, которое набросилось на него. Мозенрат подхватил рухнувшую на землю Лейлу и продолжил свой рывок к Райни, но Дестан уже увидел, что произошло.
У старика был явно потрясенный вид. Который быстро превратился в гадкую ухмылку, и он угрожающе двинулся к упавшему угрю, подобрав его с земли, едва Мозенрат достиг Райни, и выхватил из ножен кинжал. Мозенрат остановился, оглянулся и увидел своего товарища, беспомощно лежавшего в руках его господина.
- Заклинание Уивер, - размышлял Дестан, полублагоговейно, полуяростно. Его пронзительные голубые глаза впились в мерцающие серебряные нити, обернутые вокруг подергивающегося тела Ксерксеса. - Как это возможно...
- Потому что я превзошел тебя, - просто сказал Мозенрат. - Давным-давно.
Глаза Дестана сузились, его хватка сжала угря, и тот захрипел от боли.
- Тем не менее, ты всегда был слабее меня. Потому что ты открылся для обязательств... Как вот это.
Он бросил угря на землю и злобно занес свой сапог над его животом, отказавшись от магии ради грубой жестокости физической силы. Ксерксес заверещал, корчась на каменных плитах. Мозенрат вздрогнул, но не двинулся с места, даже когда Райни повернулась к нему, умоляя его беззвучными криками спасти их друга.
Он покачал головой, руками рисуя какой-то магический узор и держа при этом лезвие, и Жасмин была достаточно близко, чтобы его услышать.
- Ксерксесу известна его роль в этом.
Дестан посмотрел на своего ученика и поднял угря в воздух с помощью левитации. На теле угря были четко видны ожоги и кровоподтеки. Жасмин не была уверена, как долго он сможет продержаться, учитывая травмы, которым он уже подвергся.
Мозенрат закончил вырисовывать заклинание как раз, чтобы успеть пресечь следующую словесную насмешку Дестана, и полкомнаты оказалось внезапно покрыто затейливой сетью серебряных нитей. Жасмин стояла чуть в стороне от начавшей расползаться тесно сплетенной сетки, тончайшие эфемерные ниточки растягивались, но не лопались, когда запутавшийся в них колдун в ярости зарычал и попытался вырваться на свободу. Хор металлических струн звучал каждый раз, когда он ударял по нитям руками с темным пламенем. Нити стойко выдерживали каждое его заклинание, даже отражали некоторые из них на него самого. Жасмин плохо видела сквозь густоту поблескивающего серебра, но прикинула, что заклинание Мозенрата удержит его, по крайней мере, на некоторое время.
Райни крутилась в цепях, морщась от боли. Тонкие порезы появились на оголенной коже кистей и рук, как будто ее хлестали серебряными струнами...
Жасмин смотрела на Дестана, который все еще старался освободиться от сдерживающих чар Мозенрата. Наложил ли он такое же заклинание, как Мозенрат на Ксерксеса? Заклинание, которое перенаправляется вред от него на Райни?
Но она не видела серебряных нитей, оплетающих тело Райни. Возможно, это было заклинание другого рода, которое давало тот же результат. Тогда она поняла, почему заклинания Мозенрата до этого были оборонительными, а не атакующими. Должно быть, он предугадал, что Дестан попытается победить его с помощью угрозы причинить вред Райни. Неожиданная волна признательности накрыла ее, когда она увидела, что спасение Райни для него прежде захвата перчатки.
Он начал распиливать одну из ее цепей перевернутым лезвием ножа, установив острый край лезвия под цепью и разрезая по направлению вверх. Ее оковы, несомненно, были зачарованы, так как ярко искрились от каждого движения кинжала. Цепь вскоре лопнула со вспышкой света и ее левая рука упала вниз.
Резкий взрыв позади отвлек от нее его внимание, старому колдуну удалось прорваться через половину сети, и он быстро прорубался через оставшуюся часть нитей. Нахмурившись, он нехотя опять вложил клинок в ножны и шагнул вперед на несколько футов, потянув Лейлу за собой.
Он работал быстро, зная, что ему нужно еще одно заклинание, чтобы задержать Дестана. Густой сети ниток больше не удержать его. От короткого движения одной кисти на тыльной стороне его второй руки появилась окровавленная рана, и он двумя пальцами растер кровь поперек своей ладони. Затем протянул руки перед собой, а руки Лейлы в точности его копировали. Между ее чувствительными руками появился зеленый круг света, стремительно расширяющийся в круг шириной более фута. Жасмин уже дважды видела это заклинание. Это было заклинание вызова, но в прошлом оно оба раза не удалось. Она думала, что он сдастся после этого, но, видимо, он сумел-таки его применить.
Лейла качалась на ногах, но продолжала стоять, ее веки с длинными ресницами начали опускаться под властью его чар, льющихся сквозь нее наружу. Жасмин вдруг увидела, что она сильно обожжена, огненное заклинание Дестана все-таки задело ее. Жалость вновь сжала сердце Жасмин, хоть ей и казалось, что в этот момент девушка была слишком отстранена, чтобы чувствовать боль или печаль.
Жасмин вздрогнула, когда Дестан крутанулся и, наконец, прорвался через остатки паутины, сплетенной вокруг него Мозенратом. Она в тревоге глянула на распростертую ничком фигурку Ксерксеса. Почти все серебряные нити, окружающие его изломанное тельце, разорваны и переливались вокруг него, словно разрушенный кокон. Любые атакующие заклинания, которые применит Дестан, теперь будут вредить Мозенрату, не заслоняемые магией нитей. Дестан поднял руки с горящим в ладонях фиолетовым пламенем, готовый опять бросить убивающее проклятие.
Мозенрат жестоко улыбнулся и снова прервал своего наставника одним-единственным словом.
- Андрая.
Зеленый свет вспыхнул и замерцал, пока не разлился настолько, чтобы вместить заструившуюся в нем светящуюся белую фигуру. Она была слишком яркой, чтобы Жасмин могла ясно ее разглядеть, а когда ее свет поблек, она ахнула, узнав, что – кого – вызвал Мозенрат. Султаншу из Исцелинта. Его мать.
И вдруг она поняла, зачем он взял Лейлу с собой. Она выступала в качестве канала для других его заклинаний, но ее истинным предназначением был вызов духа, которого Мозенрат не смог вызвать собственноручно, будучи черным магом.
Жасмин содрогнулась от пустого выражения бездумной покорности на красивом лице султанши. Ее дух переливался белым, эфирные клочья стекали с ее просвечивающих царских одежд в жуткой тьме комнаты. Она смотрела вперед, в никуда, ожидая приказаний своего сына. Было кощунством, что он вызвал дух своей почившей родительницы дабы выполнять его приказы, управляя ее разумом, как он делал с марионетками или мертвыми солдатами. Но, пожалуй, это не должно было стать неожиданностью. Он ничем бы не побрезговал, чтобы исполнить свой обет мести.
Тонкие пальцы Лейлы повторили быстрое заклинание Мозенрата, и султанша без слов простерла руки, посылая через комнату яркий острый луч света в Дестана. Он взревел от боли, она ослепила его и швырнула на колени. Он зарычал в ярости и потер глаза, пытаясь вернуть зрение, и когда снова поднялся на ноги, его руки уже поднимались в другом заклятье. Райни от боли ударилась об стену, закрыв глаза, которые также были ослеплены от последующего воздействия. Жасмин поняла, что ученик действительно превзошел учителя. В то время как заклинание Дестана причиняло Райни такой же урон, что и ему, оно не защищало его от повреждений, как волшебные нити - Мозенрата.
Мозенрат завершил заклинание другим быстрым жестом, и султанша заскользила вперед, протянув одну руку в сторону некроманта, который все еще пошатывался, полуослепнув. Лучи света вырастали из ее пальцев и изгибались вокруг его тела, удерживая его обездвиженным в оковах их ярких пульсирующих обручей. Дестан бился в бешенстве, выкрикивая угрозы в адрес Мозенрата.
- Ты хочешь сказать, «если» я когда-нибудь попаду в твои руки, - выплюнул Мозенрат высокомерным и презрительным тоном. - Только через мой труп, старик. А впрочем… Твой тоже сойдет.
Он было снова повернулся на пол-оборота к Райни, когда Дестан начал смеяться, хриплый гогот нестройно отражался эхом от каменных стен комнаты.
- Ты думаешь, что так легко победил? Ты не можешь убить меня, мальчишка. Не этими хлипкими оковами или какими-то увлекательными световыми эффектами. Не тогда, когда прочна моя защита, - колдун мрачно насмехался, напрягаясь в противостоянии сковывающему заклинанию султанши. Его пронзительные голубые глаза, уже оправившиеся, остро наблюдали за Райни. Сердце Жасмин упало. Если его намеки о его чарах были правдой, то Мозенрат действительно не мог нанести какой-либо вред Дестану, не ранив принцессу.
- Ты советовал мне ожидать неожиданного. Но все, чем ты сегодня поразил меня, было полностью предсказуемо, - отрезал Мозенрат, не поддеваясь на наживку. - Я же, с другой стороны...
Он обнажил перевернутое лезвие клинка, и в воздухе отозвался металлический звон. Лицо Дестана застыло, он тотчас же прекратил борьбу и рванулся вперед, одна рука вырвалась на свободу из светящихся обручей. Султанша молча заново наложила чары и опять сковала его, и он выругался в бессилии.
- У тебя нет сердца, - промолвил Дестан глухим голосом. Но его пронизывала неуверенность, даже страх. Жасмин вдруг растерялась и отступила подальше назад, смертельное напряжение повисло между ними.
- Что за предупреждение ты мне дал в прошлый раз? - Небрежно бросил Мозенрат. - Не подпускай никого слишком близко, потому что... Ну, ты помнишь, что там дальше.
Он заткнул протестующие крики своего наставника, которые перешли в отчаяние и откровенный страх, и обратил, наконец, все свое внимание на Райни. И биение сердца Жасмин остановилось, когда она увидела, как все эмоции вдруг исчезли с его лица. Он выглядел полностью бесчеловечным, как те живые мертвецы, которых он создал в подземельях. Ее сердце загрохотало в ушах, заглушая звуки тщетного гнева Дестана и слабый гул световых колец вокруг него. Она отступила, покачнувшись, ослабшая от внезапного ужаса.
Нет...
Он использовал кинжал, чтобы обратить вспять все заклинания в комнате, полной дверей.
Тогда... Заклинание, связывающее Райни с Дестаном...
Райни смотрела на молодого колдуна покорным взглядом ягненка, который узнал вид алтаря с первого взгляда. Он молча шагнул к ней, его холодные глаза не отпускали ее лицо, и не пали стены изо льда, воздвигнутые им между ними с того самого дня, когда умер принц Ксерксес. Несколькими быстрыми движениями волшебного клинка он разрубил последние цепи, приковывающие ее к стене. Она медленно опустила руку, кандалы по-прежнему свисали с ее запястья.
Он подошел и встал в нескольких дюймах от нее, лицо его осталось мужественным и бесстрастным, когда их дыхания смешались. Она протянула руку и положила на его лицо ладонь, печальная, почти неуловимая улыбка коснулась ее уст. А потом она закрыла глаза.
- Ты свободна, - прошептал он и вонзил лезвие в ее сердце.
Жасмин почувствовала острый укол боли в собственном теле от ответной душевной реакции на только что случившееся с Райни. Рот принцессы открылся в беззвучном крике, и она беспомощно подалсь вперед, теменем задев его щеку, когда ее тело скрутило от боли вокруг холодного лезвия. Она кашлянула кровью и изрыгнула ее к его ногам. Он не отодвинулся, положил левую руку на ее плечо и подтолкнул ее обратно к стене с удивительной мягкостью, правой рукой вытащив нож из ее груди. Сгусток крови хлынул из открытой раны и оросил перед его одежды жертвенно-багровым.
И Жасмин услышала грохот стекла и разнесшийся эхом крик из центра комнаты, похоронный звон человеку, который держал в ежовых рукавицах боли и страха своего ученика и принцессу на протяжении долгих лет. Дестан больше не был скован магией духа султанши, больше не было необходимости сдерживать его. Он упал на землю, кровь лужицей растеклась вокруг смертельной раны под его одеждой, он тщетно хватался за грудь с пеной у рта. Стеклянные осколки ларца, который заключал перчатку, валялись вокруг него. Он потянулся дрожащей рукой в сторону перчатки, которая безмятежно парила в воздухе за пределами его досягаемости, и его лицо исказилось в ненависти и неверии. Мозенрат скривил губы в презрении, не говоря ни слова, и наблюдал агонию своего повелителя. Жасмин догадывалась, что он смаковал бы этот момент куда больше, но было очевидно, почему не мог. Окончательное свержение его злейшего врага обошлось ему слишком дорого.
Последняя судорога поразила умирающее тело его властителя, а затем Господин Дестан упал и затих. Побежденный человеком, которого он воспитывал с детства для служения своим целям, человеком, который грозился отомстить ему с самого начала, человеком, которого он постоянно недооценивал, пока не стало слишком поздно.
К удивлению Жасмин, дух султанши не исчез со смертью колдуна, которого ей было велено удерживать. Вместо этого она спокойно повернулась к сыну, видимо, освобожденная от его контроля. Осмысленное понимание зажглось в призрачных глазах.
- Моратай. Что ты наделал?
Вопрос раздался эхом в мрачной тишине ставшей гробницей комнаты. Высоко над ними прокатился отдаленный рокот, словно там понеслась толпа. Жасмин с некоторой тревогой посмотрела на потолок, хотя все равно не могла видеть сквозь толстый слой земли и известкового раствора, отделяющего их от поверхности. Мозенрат также глянул вверх с пониманием, но с невозмутимым лицом.
- Я отомстил за нас и наше королевство, - размеренно ответил он, не обращая внимания на угрожающую тряску над головой. Он встретился взглядом с матерью без раскаяния или скорби. Но даже для него самого эти слова, должно быть, прозвучали бессмысленными, давно потерявшими свое значение.
- Нет. - Безжалостный тон ее ответа разбил слабый глянец его слов. – Ты - все наше противостоящее королевство. Человек, которым ты стал, не смог бы пройти через врата Исцелинта, если бы они еще стояли.
Он стоял в молчании, принимая ее приговор с упертым в пол взглядом. Он, наконец, смог увидеть и услышать мудрую любящую мать, которую потерял в детстве, только чтобы столкнуться с суровым и справедливым осуждением из ее уст. Она была неумолима в своей праведности, как была всегда. Несмотря на то, каким упрямым и надменным он стал, он по-прежнему считался с ее авторитетом. Или, может быть, просто потому, что знал, что она говорит правду, и не было никакого смысла в возражениях или попытках оправдаться.
- Твой отец и я давно умерли, вместе с нашим королевством. Разве ты не говорил своему другу не смотреть на мертвых, как на живых? Месть от имени мертвых бессмысленна. Может быть, на самом деле ты стремился к ней ради своих интересов, но разве ты еще не заметил, что ты тоже мертв? Принц Моратай из Исцелинта давно умер от собственной руки, - продолжила она, ее взгляд настойчиво упирался ему лицо. - Ради чьей пользы ты гнался за местью, в таком случае?
Он не ответил, смирно стоя под тяжестью ее мрачного голоса. Короткая дрожь сотрясла стены вокруг них, приведя чувства Жасмин в состояние повышенной боеготовности. Звучало так, будто к ним спускается огромный зверь.
- Я скажу тебе правду: если ты наденешь перчатку, то один лишь Дестан отомстит Семи Пустыням. Через тебя.
Он поднял голову, чтобы что-то возразить, непокорные искры горели в его глазах, но султанша остановила его одной эфирной рукой. Струйки дыма от ее духа начали скручиваться в воздухе в светящееся круглое окошко. Оно прояснилось в образ знакомой комнаты - в рабочий кабинет Танона, откуда начались долгие поиски Жасмин прошлого Мозенрата. Она видела, как старый историк вытаскивает книгу с полки его и передает ее стоящему рядом юному кудрявому парнишке, одетому в простую, но изящную одежду аграбской знати. Что-то в сердце Жасмин надломилось. Его мать показывала ему, каким могло бы быть его прошлое.
Конечно, Танон взял бы такого одаренного ребенка учеником, и с его добрым сердцем он бы всячески содействовал его образованию и воспитанию в высших кругах Аграбы. Он ведь был принцем, хотя его царства больше не существовало. Изображение изменилось, вот он старше, и выглядел гораздо здоровее, чем стал под покровительством Дестана, с кожей здорового загорелого оттенка, худощавая фигура более мускулистая, плечи расслаблены, а не выпрямлены в постоянном напряжении. Он находился в тронном зале, преклонив колени перед ее отцом, церемонно и уверенно произнося речь. Отец нахмурился и повернул голову в ту сторону, где маячил высокий зловещий силуэт королевского визиря. Джафар немедленно вскинул руки в обороне, бросив ненавидящий взгляд на Мозенрата, но султан только пуще разозлился, призывая стражу схватить его.
Руки Жасмин взлетела ко рту. Мозенрат мог бы спасти королевство от Джафара? Мысль была слишком невероятной, чтобы допустить ее. Ей пришлось как следует напомнить себе, что ничего этого не произошло на самом деле. Султанша лишь показывала одну из множества возможностей прошлого. Но одно было ясно: если бы Мозенрат выбрал разыскать Танона, когда Дестан дал ему такой шанс, он жил бы гораздо лучшей жизнью. У него было бы настоящее детство, избавленное от насилия и кровопролития, замена отца, воспитывающего и направляющего его, и будущее честного человека в могущественной и справедливой Аграбе. И, вполне возможно, с его врожденным магическим талантом и умом он бы вычислил предательство Джафара раньше всех.
Сцена снова затуманилась, и ее сердце екнуло. Он был взрослым, таким, каким он был теперь в Цитадели, и прогуливался вместе с ней в дворцовых садах. Он был облачен в безукоризненное одеяние придворного советника, волнистые волосы покрывал скромный головной убор, который подчеркивал его изысканные черты. Он шел, заложив руки за спину, часто задумчиво поглядывая на нее, пока она болтала. Наконец они подошли и остановились у гряды жасминовых цветов, и он заметил, как прекрасен ее смех. Он взял ее за руку и поцеловал ее, в загадочной улыбке ни тени злобы и жестокости. Полная безмятежности манера держаться смотрелось так странно на его лице. Кроткий и застенчивый взгляд, которым она одарила его, был таким же неприятно неуместным, как и плохо скрытая любовь и обожание в ее глазах.
Жасмин почувствовала слабость, у нее перехватило дыхание и она не могла вдохнуть через сдавленное горло. Действительно ли была такая вероятность ее собственной жизни, а не только его? Что он, волшебный принц из далекой страны, мог бы завоевать ее сердце, как Аладдин? Что он, возможно, даже мог оказаться на месте Аладдина?
Все было бы по-другому. Джафар никогда бы не осуществил свои предательские планы в полном объеме и не вверг королевство в хаос. Она могла никогда не сбежать из дворца и не встретить Аладдина, если бы уже нашла подходящего для брака человека во дворце. Возможно, королевство стало бы еще более процветающим и защищенным благодаря его советам и последующему правлению. Дестан мог по-прежнему существовать, но он, похоже, держал свое слово о позволении Мозенрату идти своей дорогой, даже не потрудившись посетить Аграбу между своими завоеваниями.
Она думала о величайшей жертве, сделанной ею в этом воображаемом прошлом. Она бы никогда не встретила Аладдина.
Это жертва была бы слишком велика, чтобы ее совершить. У нее не было желания изменить прошлое, она не могла представить свою жизнь без него. Даже несмотря на то, что Зеркало уже начало отнимать драгоценные воспоминания о нем, она все еще берегла их любовь больше, чем что-либо другое.
И Мозенрат никогда бы не встретил Райни или Ксерксеса.
Он жил ужасной, жестокой жизнью, постоянно терзаемый своим господином. Но, возможно, это стоило поддержки и любви этих двух людей. Жасмин стало интересно, что бы выбрал Мозенрат, если бы мог вернуться в прошлое и изменить свое решение остаться с Дестаном. Оставил бы он свою жизнь во тьме и двоих друзей в обмен на очаровательную жизнь в царстве, которое бы привечало и восхищалось им?
- Ещё не слишком поздно измениться, - произнесла султанша, не обращая внимания на грохочущие над ними звуки приближающейся гибели. - Пока ты дышишь, есть надежда. Но ты забрел далеко и долго шел по этой проклятой дороге, и уйдет много времени и усилий, чтобы отыскать обратный путь. Путь узок, Моратай, но люди ходили и более узкими путями.
Он резко наотмашь развеял изображение своей окровавленной рукой, лицо его исказилось от ярости, когда он повернулся к своей матери.
- Это всего лишь иллюзия! Глупая мечта о настоящей жизни, которая давно исчезла, - отрезал он. – Не вернуться назад с пути, который я выбрал, и цены, которую я заплатил. Я добился этой власти кровью и огромной жертвой. Как я могу теперь отказаться от этого и погнаться за какими-то пустыми мечтами, которые даже не реальны?
В горячности его гнева она расслышала следы горьких сожалений. И внезапно поняла, что даже после всех этих лет он до сих пор угнетаем сделанным выбором. Выбранным отказом от хорошей жизни ради достижения мести и власти, даже если первое подразумевало, что он никогда не узнает дружбы принца из Галареона или любви принцессы из Кирилиса.
Стены снова задрожали под напором невидимой угрозы сверху. Жасмин услышала отчетливый звук тяжелых шагов и звон оружия об твердый камень как раз над их головами. Толпы нежити шли отомстить за своего господина, с ужасом догадалась она. Они стремительно прорвались сквозь все магические и материальные заграждения, установленные Дестаном, и спускались в глубины Цитадели, чтобы найти человека, который сверг их господина.
Мозенрат решительно покачал головой и с усилием потушил свой гнев.
- Мне остался только этот путь. Я пожертвовал всем ради этой минуты, ради моей мести и свободы. Было бы крайним позором... Крайним расточительством отказаться теперь.
Он бросил ничего не выражающий взгляд в сторону, где в вечном молчании лежало изломанное тело кирилианской принцессы. Жасмин почти слышала его мысли. Он пожертвовал ею. Было бы крайней расточительством отказываться от того, что она подарила своей жизнью.
Оглушительный грохот оружия об камень разросся в сплошной гам, когда за стенами комнаты сломался последний барьер. По-видимому, смерть Дестана явилась причиной исчезновения лабиринтоподобных чар, позволяя его солдатам войти без особых сложностей. Дверь в комнату начала крошиться от неустанного натиска нежити. Султанша ничего не сказала, когда Мозенрат шагнул вперед и потянулся за перчаткой. Он коснулся прохладной кожи пока еще здоровой рукой и взял ее из воздушного плавания.
Он спокойно смотрел на вещь, вертя ее в руках. Жасмин затаила дыхание и боялась вздохнуть. От значительности этого момента, казалось, остановится сердце.
Он закрыл глаза, когда первые из мертвых воинов его властелина, которых он сам же и вызвал к жизни, пробились через дверь с мечами и заостренными копьями. Шум этой орды теперь вырос до оглушительной какофонии, поскольку двери уже не было, чтобы заглушить его.
Одним плавным движением он сунул в перчатку правую руку, и всякое движение остановилось. Комната накрылась полной тишиной, исключая прерывающееся дыхание Жасмин. Мамлюки, заполнившие комнату, стояли теперь спокойно, пустые глаза ни на что не смотрели, их оружие поникло в костлявых руках.
Долей секунды позже тишина была нарушена криками.
Жасмин никогда не слышала таких нечеловеческих звуков боли, которые вырывались из горла Мозенрата, как если бы он был истязаем в последнем круге ада. Он рухнул на пол и бешено забился в конвульсиях, сжав руку в перчатке мертвой хваткой и уставившись на нее широко раскрытыми от ужаса глазами.
Жасмин боролась с желанием закрыть глаза и избавить себя тошноты наблюдения за тем, как ей уже было известно, что произойдет. Перчатка требовала от него плату. Плоть его правой руки.
Ярко-красная кровь брызнула на пол, хлынув изнутри перчатки. Жасмин ахнула от ужаса. Она пожирала его плоть, словно живое существо, зверь с зазубренными клыками и ненасытным голодом. Его крик сломался в хрип, горло уже было ободрано и саднило от боли. Тем не менее, он не мог оторвать глаз от перчатки, все еще сжимая ее левой рукой и тщетно пытаясь сдернуть. Жасмин внезапно увидела кости, выступающие оттуда, где заканчивалась перчатка, бросающиеся в глаза белизной с алыми брызгами. Его рукав полностью оторвала алчная магия перчатки, и белизна белесой кости распространялась все дальше вверх по руке к его плечу. Ее чуть не вырвало от вида его отслаивающейся и распадающейся кожи, пульсирующих от холодного воздуха мышц и сухожилий, и так атака маленьких невидимых зубов разрывала дальше слой за слоем, оставляя только кости.
Дух его матери внезапно оказался рядом с ним и положил тонкую руку на его плечо, по-прежнему обороняя его от невыносимого натиска боли. И медленно, медленно агония и ужас покидали его, крики постепенно ослабели до сиплых судорожных вздохов, его тело находилось на грани удара от шока. Жасмин заставила себя посмотреть поближе и увидела, что перчатка перестала разъедать его плоть. Ее пиршество закончилось на плече. Место соединения руки и плеча было изуродовано в пульсирующую массу разорванных мышц и сухожилий. Оно не кровоточило. Сквозь слезы она заметила слабо светящуюся энергию из полупрозрачной руки султанши, охватывающую руку Мозенрата золотой аурой.
Его лицо расслабилось, боль уменьшалась под ее исцеляющими чарами. Его рука осталась костями, плоть исчезла навсегда. Но ей, по крайней мере, удалось облегчить физическую агонию от ее потери. Он посмотрел на нее с изнуренным благоговением. Ей удалось остановить проклятие перчатки от съедения его заживо.
- Цена, - проговорила султанша, ее прекрасные черты отягощала скорбь за сына, - невозвратима.
Ее дух внезапно дрогнул, исчезнув на секунду, и вновь появившись призрачнее, чем раньше. Мозенрат и Жасмин и посмотрели на принцессу из Мариста, которая упала на землю и осталась лежать, и жизнь покидала ее красивые заколдованные глаза. Она была близка к смерти, если уже не мертва. И когда она умрет, связь будет разорвана, и султанша вернется к вечному покою.
- Прощай ... - Вымолвила она, и годы томительной печали прорезались в ее серьезном голосе. - Мой сын...
Он сидел неподвижно, пока она окончательно не растаяла в воздухе, оставив после себя лишь остатки живительных чар на его истерзанном теле. Затем мучительно развернулся и поволочился на левой руке к Райни, опасливо подняв погубленную правую руку.
- Так-так-так. Похоже, я немного опоздала на вечеринку.
Жасмин замерла. Она могла узнать этот голос в любом месте. Хитрый, женственный, и несомненно злобный. Демоница, которая помогла Дестану создать перчатку...
Мозенрат обернулся, налитыми кровью глазами выискивая незнакомца.
- Кто ты? Покажись!
Гибкий стройный силуэт богини-кошки возник перед ним, ее длинное алое платье изящно струилось за ней, когда она вышла из дымного столба от своего заклинания. Ее золотые украшения сверкнули при свете, и она небрежно отбросила назад свои шелковистые черные волосы когтистой рукой. Она окинула взглядом узких глаз комнату и остановилась на поверженной фигуре Дестана. Ее пальцы потянулись в ту сторону, рефлекторно выпуская когти с внезапным выражением гнева на темнокожем лице. Но так же быстро оно превратилось в обезоруживающую улыбку, и она повернулась к Мозенрату, оценивая его с интересом и некоторой долей уважения.
- Я однозначно опоздала на вечеринку, - заметила она. Жасмин услышала надутость в ее текучем поставленном голосе. Мираж посмотрела на изодранные остатки правой руки Мозенрата, частично скрытые перчаткой, к созданию которой она приложила свою руку. - Ц-ц-ц. Разве тебя не учили не брать вещи, которые тебе не принадлежат? Эта перчатка была подогнана под Дестана. Он рассчитывал, что никто другой не будет иметь возможности надеть ее и при этом выжить. Но, похоже, что ты исключение, мой милый мальчик.
Мозенрат медленно поднялся на ноги, пошатнулся и ухватился за стену. Он мятежно посмотрел в лицо богини, как будто вызывая ее на попытку отобрать у него перчатку.
- Так ты Мираж.
- Быстро мы, не так ли? - Сухо обронила она. - Да, я Мираж, королева Морбии, повелительница тьмы, воплощение зла... Но мне надоело излагать свои титулы. Я бы больше предпочла узнать кто ты, щенок, который каким-то образом ухитрился убить самого сильного колдуна в мире и украсть его самый большой трофей, а затем выжить, чтобы рассказать богине об этом.
- Я - Мозенрат, - бросил он с нескрываемым неуважением в голосе. - Новый Господин Черных Песков.
- А. Мозенрат. Дестан упоминал что-то о тебе, хотя он в основном жаловался на твою несносность, - сообщила она, явно не впечатленная. - Поздравляю, бывший ученик из Края Черных Песков. Ты сделал то, на что никто из смертных не должен был быть способен. Но, к сожалению, боюсь, что твое раздутое самомнение будет недолговечным. Видишь ли, я все еще ожидаю, что ты выполнишь сделку, о которой мы условились…
- Какую бы сделку вы с Дестаном не заключили, она отменяется, - отрезал Мозенрат. - Он уже преподнес тебе тысячи душ, как ты того требовала. И в ответ ты использовала некоторые души, чтобы сделать для него это орудие. Сделка завершена.
Коварное хихиканье Мираж раскатилось эхом по всей комнате.
- Какие дерзкие слова для маленького смертного колдуна! Теперь я понимаю, почему Дестан считал тебя таким раздражающим. - Ее глаза вспыхнули, и смех резко оборвался. - Но насчет сделки не тебе решать, мальчик. Я богиня. А ты слабый человек, едва распрощавшийся с отрочеством. Когда я говорю, что сделка остается в силе, она остается в силе. Морбия будет соединена со Страной Черного Песка. Это будет началом новой эры тьмы для Семи Пустынь.
Мозенрат ощетинился и напрягся, его правая рука сжалась в кулак. Это будет первое испытание его новой силы. Перчатка запылала синим огнем, огонь лизал ее края знакомым образом.
- Я не позволю тебе поработить эту землю, которую я с таким трудом завоевал, - усмехнулся он.
Кошачья богиня проигнорировала его дерзкий вызов, вместо этого глаза ее сосредоточились на похищенном оружии.
- Кажется, перчатка приспособилась к тебе. Неожиданное развитие. Как интригующе...
Она обратила расчетливый взгляд на его лицо и снова обезоруживающе улыбнулась. Но, как всегда, в ее голосе угадывалась злокозненность.
– Вообще-то, я нахожу тебя предпочтительней, чем дряхлый старый дурак. Ты молод, амбициозен, проницателен, красив... Ты станешь превосходным соучастником в злодеяниях. Мы можем продолжить эту дискуссию в моем дворце. Ты никогда не видал моего прелестного царства, не так ли?
- Если оно похоже на тебя, то не думаю, что я когда-нибудь захочу, - резко брякнул он.
Ее магическая сила вспыхнула от ее гнева, волосы встали дыбом от грозовой энергии, пульсирующей в ее теле. Жасмин в опасении отступила. Хотя им удавалось прежде победить Мираж, ей следовало сохранять полезное для здоровья уважение к силе богини. Та играючи могла сразить магией ее тело из-за одной лишь искры эмоций, которая превращает их в фонтан.
Но Мозенрат остался невозмутимым перед внезапным всплеском магии, стоя на своем с поднятой рукой в перчатке. Благодаря его выражению открытого неповиновения она могла видеть едва сдерживаемое возбуждение, даже эйфорию, пьянящее ощущение власти, которое ему должна была давать перчатка. Она должна была увеличить его природную мощь в немалый объем. И если он был в состоянии победить сильнейшего колдуна в мире без перчатки, не поддавалось никакому описанию, что он может сделать с таким магическим оружием в своем распоряжении.
Но на самом деле она знала, что он может и станет делать. Мысль опечалила ее, разбив все ее надежды, что он переосмыслит мудрые слова своей матери.
Ртутное настроение Мираж вспыхнуло еще разок, и ее волосы цвета воронова крыла улеглись ей на плечи. Перекошенное от ярости лицо разгладилось в примирительной улыбке, и она взяла локоть одной рукой, в размышлении постукивая пальцем по подбородку.
- Ладно, я думаю, что подождать несколько лет – не так уж много для бессмертной богини. Да... И в то же время будет занятно наблюдать за твоими попытками занять место своего учителя, играя в короля этой бесплодной земли, завоевав еще несколько жалких городов. И, в конце концов, тут даже больше земель будет ждать меня, когда я вернусь забрать свой должок. Да, думаю, я подожду. Я получу то, что хочу, достаточно скоро.
- Избавь меня от разглагольствований, - кратко ответил Мозенрат. - Ты не получишь от меня никакой платы, ни сейчас, ни потом.
Мираж взглянула на поднятую руку, бросавшую ей вызов силой, которую он еще не испытал, и рассмеялись в неподдельном веселье, что только пуще взбесило колдуна.
- Ты не захочешь сражаться со мной, мальчик. И вообще, мы, силы зла, не должны воевать между собой. Слишком многое в мире ждет нашего господства.
Это ударило Жасмин, ведь это был первый раз, когда о Мозенрате упоминали как о зле. В своем путешествии по его мучительному прошлому она сочувствовала ему больше, чем рассчитывала, был ли он холодным или жестоким, одинаково как его малейшей доброте, так и упорному стремлению к власти. Было странно теперь, наконец, признать тот факт, что этот человек действительно был ее врагом, несмотря на то, что она узнала за все это время.
Видя, что колдун по-прежнему враждебен и непреклонен, Мираж вздохнула и драматично поднесла тонкую руку ко лбу.
- Ох, бедный, бедный мальчик. Ты только что потерял единственную семью, а я уже предъявляю к тебе требование стать его преемником. Я пойму, если тебе нужно время, чтобы оправиться. Любому ведь нужно.
Мозенрат зарычал от ярости и швырнул в нее огненный заряд энергии. Она спокойно вскинула руку и развеяла его без всяких усилий. Она не вспыхнула от гнева на этот раз, но Жасмин могла понять, почему взорвался Мозенрат. Ее небрежное высказывание ударило Мозенрата по больному месту. Мираж не подозревала, что он действительно невозвратимо потерял свою единственную семью. На избранном им пути он не увидит больше свою мать, ни в этой жизни, ни в иной.
- Дестан и впрямь ничему тебя не научил, а? Разве ты не знаешь, что надо приспособиться к магическому оружию, прежде чем использовать его против кого-то? - Спросила Мираж, несколько раздражаясь. - Тебе многому предстоит научиться, маленький господин. Но я желаю тебе успеха. И долгой жизни...
Одним мановением руки она наколдовала светящийся объект из воздуха, его гладь ярко мигала. Жасмин прикрыла глаза на секунду, но предмет быстро отвердел и потускнел. Это оказались песочные часы, наполненные светящимся розовым песком. Песчинки медленно, но неуклонно текли из верхней части в нижнюю. Мозенрат во все глаза смотрел на них, сразу собравшись для защиты.
- Они отмеряют время существования, - ровно сказала Мираж и по воздуху направила песочные часы к нему. - Это мой прощальный подарок, чтобы напоминать тебе об этой непреложной истине.
Он попятился от светящегося предмета, несильно ударив по нему облаченной в перчатку рукой, когда тот приблизился к его лицу. Вспышка света взорвалась при соприкосновении со стеклом и отбросила его обратно к стене. Его голова врезалась в камень, и он шлепнулся на пол, ослабший и растерянный. Песочные часы продолжили свой неспешный путь к нему и замерли на полу рядом с его правой рукой.
- Я вернусь, когда твое время истечет, чтобы забрать свой долг, - пообещала она, и в бархатном голосе сквозила злонамеренность. - Я великодушная злая сила, у тебя будет достаточно времени, чтобы обагрить руки завоеваниями и кровопролитиями, воскрешать мертвых, строить песочные замки, короче все, что вам, неуравновешенным колдунам, нравится делать в свободное время. Надеюсь, твои успехи не разочаруют меня, когда я вернусь.
При этом она изобразила глумливый поклон, отведя рукой кроваво-алый подол своего платья в одну сторону. Образ ее узких золотистых глаза задержался ненадолго в воздухе, после того как ее остальное тело уже растворилась в темноте.
До крайности измученный Мозенрат смотрел на то место, где она только что стояла, и на лице его проступало напряжение и бессильное бешенство. Он повернул голову в сторону небольших песочных часов подле себя и осторожно взял их левой рукой. На этот раз они не поразили его. Он держал их на уровне глаз, наблюдая, как струйка яркого песка отсчитывала время его жизни на свободе. Жасмин буквально видела его мысленные подсчеты, когда он прикидывал, сколько времени у него есть в запасе на основании количества песка, оставшегося в верхней ячейке. Он скривился и прислонился головой к стене, закрыв на секунду глаза. Она поняла, что у него никогда не было возможности отдохнуть за все эти годы, так как он всегда был подчинен воле Дестана, и теперь, когда он был наконец свободен от своего повелителя, обнаружил себя в плену новых оков.
Он открыл глаза и осторожно наклонил песочные часы в руке, пристально глядя на верхнюю ячейку. Песок не перетек на сторону, как предписывала сила тяжести. Решившись, он перевернул их совсем, быстро поставив их на землю, прежде чем они смогли выстрелить в него новым магическим разрядом.
Но это оказалось бесполезным. Песок внутри не был обычным песком. Он бросал вызов законам природы, продолжая течь в изначально заданном направлении, которое теперь шло наперекор силе земного притяжения. Жасмин ощутила погружение в отчаяние, которое накрыло его сердце. Он вернул их в правильное положение и, покачиваясь, поднялся на ноги, цепляясь руками за стену.
Наконец, он запнулся там, где лежала Райни. Ее лицо оставалось красивым и светлым и в смерти. Он долго смотрел на нее с лишенным всяческих эмоций лицом. Но Жасмин знала, что в нем должно было бушевать море чувств и воспоминаний, обрушивающееся на мерзлые стены его сердца. Она чувствовала, что он ни за что не позволил бы этим стенам раскрыться снова, лишь бы защитить себя от трагической боли, какую он, должно быть, ощущал в этот момент.
И она услышала эхо мягкого, задумчивого голоса Аладдина, рассказывающего ей о женщине, которая была в ловушке обстоятельств, как птица в клетке, не в силах вырваться. Женщине, которую он пытался спасти, но в итоге проиграл смерти.
«Но, в конце концов, я оказался недостаточно силен. Я оказался недостаточно силен, чтобы сломать ее оковы».
Мозенрат с трудом нагнулся, заставляя свое израненное тело не потерять равновесие, и бережно закрыл пальцами безжизненные глаза. Затем снова выпрямился, посмотрел на нее еще секунду, и его взгляд перелетел к окровавленной ране на переде платья над ее сердцем. Его правая рука невольно сжалась, та самая рука, которая вынула лезвие и вогнала его в плоть, чтобы открыть единственный оставшийся для нее путь к свободе. Затем он резко повернулся и приблизился к центру переполненной смертью комнаты, проходя мимо мамлюков, которые застыли в тишине, ожидая приказов своего нового повелителя.
Он посмотрел на разбитое тело своего учителя - кожа с отметинами от ожогов от священной магии, перед одежд залит его собственной кровью.
Его лицо оставалось прежним, отягощенным скрытым напряжением, и Жасмин смогла заметить в его глазах набирающую силу волну ярости, ярости на этого человека, который отобрал у него всё. Всё, начиная с его семьи и предназначенного ему королевства, милосердия, нравственности и прочих благих вещей, в которые его воспитывали верить. После заставил попрать единственных друзей, которых он знал, молодого принца из Галареона и прекрасную принцессу из Кирилиса, и, наконец...
Наконец, покончил с его человечностью.
Мозенрат, которого она встретила в настоящее время, уже не тот, которого она видела в песках Зеркала. Он стал излишне жесток, эгоистичен, властолюбив, садистом, получавшим выгоду от мук и гибели, не заботящимся об укорах совести и человеческих страданиях, связанных с его действиями. На протяжении всего своего кошмарного путешествия она жаждала увидеть своего рода искупление, некоторые признаки надежды на то, что он изменится и заживет другой жизнью, но, конечно, понимала, что ничего из этого не сбудется. Не менялся он в настоящем, злодей в нем будет только расти.
Ее взгляд притягивало к перчатке, которая, казалось, пульсировала мощью сама по себе, не управляемая волей Мозенрата. Она инстинктивно отодвинулась от излучаемых ею волн совершенного зла, не сковываемого отсутствием опыта управления, который он приобрел впоследствии над оружием.
Вещица ощущалась как живая. Она говорила с ним и обглодала руку, как живое существо. Может быть, она и в самом деле обладала собственным сознанием, каким бы именно волшебным способом не наложили чары, изготовляя предмет. Значит...
Сердце Жасмин заколотилось от дурного предчувствия. Она мало что знала о магии, но, слушая постоянные объяснения о ней Яго и Джинни, уяснила, что магические артефакты могут создаваться для определенного человека, с учетом его характера, личности, сильных и слабых сторон.
«Эта перчатка была подогнана под Дестана. Он рассчитывал, что никто другой не будет иметь возможности надеть ее…»
Слова Мираж явились дополнительным подтверждением того, что она заподозрила. Мозенрат привязал к себе магический предмет, предназначенный для кого-то другого, и хотя он все равно может эффективно использовать его, тот также может использовать его самого. Истощая его, изменяя его, разъедая его дух, если не плоть, перекраивая его до соответствующего типа человека, который был предназначен его носить.
Султанша из Исцелинта была права. Он стал всем, против чего он когда-то выступал.
Мозенрат с тошнотворным хрустом сжал руку в кулак и опустил его вниз на мертвое тело перед собой. Жасмин вздрогнула от треска его костяных пальцев, а он оступился от силы собственного движения и упал на колени среди осколков стекла, разбросанных вокруг. Его лицо исказилось от гнева, он схватил труп за увлажнившееся горло, душа его, впиваясь дрожащими пальцами в кожу вокруг кадыка, костяшки пальцев побелели от прилагаемой силы.
Наполовину крича, наполовину рыдая, он грянул головой своего учителя об твердую каменную плиту, разбив вдребезги затылок, оставляя на камне след темной крови. Она брызнула на его одежду, капли окропили лицо и руки, когда он продолжал бить бездыханное тело об пол.
Он кричал снова и снова, обрушиваясь на тело с новообретенной силой, заставив его загореться сине-черным пламенем, ударял по нему незащищенной левой рукой, даже притом что оно горело, остервенело пинал его сапогом, хотя оно уже не могло чувствовать боль. Жасмин отвернулась, пока он медленно превращал старческое лицо своего учителя в неузнаваемую массу искореженной плоти и кровавого месива. Она зажала уши от омерзительных звуков мокрой плоти, избиваемой кулаками и ногами, и совершенно истеричного разъяренного голоса. Все следы его самообладания и сдержанных манер скрылись под его освобожденными внутренними демонами, лютой ненавистью, которую он питал внутри, и жизнью в заточении более десяти лет. Тихие слезы текли по ее лицу, она плакала из-за него, из-за того, что он потерял, и из-за того, что он еще потеряет, все из-за того, что он решил сделать своей собственностью злой предмет, дающий власть. И, несмотря на это, он никогда не будет полностью принадлежать ему. Он уничтожит его изнутри. Песочные часы были только показателем его телесного истощения, а не умственного и духовного распада, которому он подвергнется.
Его равнодушные слова из разговора, произошедшего много лет назад, вернулись к ней сейчас.
«Перчатка никогда не перестает требовать плату за власть ...»
«Я могу снять ее на время. Но она не может быть долго без меня».
И, наконец, предупреждающие слова, что он сказал ей, когда она по-дурацки обдумывала натянуть ее себе на руку.
Она может не забирать плоть с твоих костей. Но она отберет много другого, без чего ты не можешь представить свою жизнь. Твою молодость, твою силу, твою красоту, твои мечты, пыл, любовь... Она заберет все это и пожертвует это ради того, для чего ты хочешь использовать власть.
Она забрала у него все и даже больше. Ее сердце снова покрылось трещинами из-за него, и так уже покоящееся в бесчисленных осколках по его вине, от ее навязчивого желания узнать его прошлое, чтобы понять, кто он такой. И все же она знала, что это только малая плата, небольшая цена по сравнению с тем, через что он прошел непосредственно, а не в безопасных границах волшебного зеркала.
Наконец ожесточенные звуки его выплеснутой ярости прекратились. Жасмин нерешительно оглянулась и увидела его на коленях в безмолвии рядом с изуродованным трупом своего властителя, конечности его дрожали от усталости и неиспользованной энергии перчатки. Его глаза были закрыты, но она видела блестящие следы на его лице, влага медленно капала с его подбородка на пол, а рука в перчатке лежала там же, украшенная кровью и слезами. Плача, он не издавал ни звука. Это был первый раз, когда она когда-либо видела его проливающим слезы. Было потрясением открытие, что он еще мог.
Он медленно встал, в отвращении отвернув лицо от избитого трупа, и уверенно зашагал вперед, где терпеливо стояли в молчании несколько мамлюков. Теперь это были его мамлюки, как и Цитадель и вся окружающая пустыня. Она могла видеть, как он упивался мыслью, проверяя ее в уме, вбирая в себя утверждение, что отныне он Господин Черных Песков.
Он посмотрел на тело угря, лежащего без сознания у его ног, и направил мощь своей перчатки на его неподвижное тельце. Ксерксес поплыл вверх и улегся на его правое плечо, по-прежнему безвольный и неподвижный. Но он дышал; Жасмин могла видеть небольшие взлеты и опадания его потрепанной кожи. Несмотря на все страдания и вред, которые ему причинили, он был еще жив, и будет жить, как бездумно верноподданный Мозенрата. Его единственный подданный, который не был живым мертвецом.
Жасмин смотрела сквозь льющиеся слезы на спину Мозенрата, когда он расправил плечи и слегка поднял голову в исполненной решительности манере. Она могла видеть новую силу и власть, опустившуюся на эти плечи, наряду с огромным бременем и обязанностью.
И она, наконец, поняла полностью смысл слов, которые он сделал своей мантрой. Власть имеет цену.
-
-
20.04.2013 в 12:06-
-
22.04.2013 в 12:59-
-
10.05.2013 в 15:55-
-
10.05.2013 в 16:35-
-
30.05.2013 в 07:15-
-
30.05.2013 в 16:56