Антифон. Глава 20

[Titania1989]

Название: «Антифон» («Antiphony»)
Автор: Cantare
Перевод: Knyaga/Alba Owl
Прошлые главы:
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16 Часть 1
Глава 16 Часть 2
Глава 17 Часть 1
Глава 17 Часть 2
Глава 18 Часть 1
Глава 18 Часть 2
Глава 19
Глава 20

Она открыла глаза во тьме.
Дыхание было неглубоким и прерывистым, как будто большая часть отведенного воздуха ускользала из зияющей дыры в груди, прежде чем успевала достичь легких. Она медленно моргнула, на ресницах висели капельки воды. Она по-прежнему ничего не видела.
Сердце слабо стучало, и она задумалась, была ли она действительно в этом месте, которое на самом деле не место, а состояние бытия... Или небытия. Возможно, Зеркало вовсе и не собиралось выпускать ее живой.
Но сердце все еще билось.
Она моргнула снова от запоздалой реакции на укол чего-то острого, порезавшего ладонь. Тогда она закрыла глаза, впервые глубоко вдохнув, и обнаружила, что воздух беспрепятственно вошел в легкие. Зияющей дыры в груди не было. Она снова находилась в настоящем мире. В мире, который был твердым, осязаемым и грубо-реальным.
Она подняла руку, чувствуя, как мозг медленно приходит в соответствие с физическими чувствами, и поняла, что лежит на твердой поверхности, растянувшись на животе. Порез на руке начал кровоточить. Глаза наконец привыкли к темноте и различили расплывчатые очертания над и перед ней. Она вытянула шею и разглядела серые контуры кровати и дивана. Осторожно приподнялась с пола, встав на нетвердые ноги, и услышала легкий хруст стекла под своей тонкой обувью.
Она посмотрела под ноги и увидела тусклое поблескивание бесчисленных осколков разбитого стекла, усыпавших все вокруг нее. Повернулась и рукой коснулась твердой поверхности туалетного столика. Она находилась в своей комнате. Зеркало все-таки выпустило ее. Но было абсолютно темно. Было за полночь? Как долго она отсутствовала?
Полубессознательно она зашарила по столику в поисках лампы, которая горела будто века назад при написании ее биографии. Раздалось короткое звяканье, когда рука опрокинула небольшой предмет, прежде чем нащупать лампу, перевернутую и потушенную. Ее рука замерла, коснувшись зазубренного края осколка, и вовремя отдернулась, не дав тому вонзиться в кожу. Обломок лежал на столике стеклянной поверхностью вниз.
Она сумела неуклюже зажечь лампу, и в ее тусклом пламени сообразила, наконец, что произошло.
Стекла на полу были останками разбитого Зеркала.
Она не помнила прощания с его песками, но, видимо, ее возвращение через раму в реальный мир опрокинуло Зеркало и разбило стекло на тысячи осколков. Она уставилась на смертельно опасный артефакт, теперь тихий и скромный, казавшийся не более чем старой необработанной деревянной рамкой. Ей и в голову не могло прийти, что столь могущественная древняя вещь может быть разбита так легко. Возможно, теперь она никогда не раскроет ее тайну. Но, по крайней мере, никто больше не пострадает от разрушительной платы за ее могущество.
Она потянулась к книге, которую написала. Поверхность была покрыта стеклянной крошкой. Сметая ее, она остановилась, когда пальцы наткнулись на влажные чернила. Половина пергамента промокла насквозь. Она, должно быть, опрокинула чернильницу, когда возилась с лампой. Всмотревшись поближе, она едва смогла различить предупредительную записку, которую сама нацарапала перед входом в Зеркало. Слова сильно размазались, поскольку еще не высохли.
А это означало, что вряд ли вообще прошло какое-то время, с тех пор как она ступила в Зеркало.
Она стояла в молчании, пытаясь думать, но ее разум просто слишком устал. Она прожила чужую жизнь в течение почти двадцати лет, и теперь все это было опять похоронено в незримых зыбучих песках времени. Было так, как если бы она отошла от долгого сна, а точнее, длительного кошмара, который казался все менее и менее реальным с каждой прошедшей минутой.
Она посмотрела на кровь, сочащуюся из пореза на руке. Та только-только начала сворачиваться, но кровотечение возобновилось, когда она ради проверки сжала ладонь в кулак, размазывая кровь по ладони вместе с черными чернилами с пергамента. Странно было чувствовать болевые ощущения в каком-то другом месте, а не только в уме и сердце. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, заставляя себя расслабиться, чтобы облегчить потрясение от наступления смерти, из которой только что вернулась мгновением позже.
Он убил ее.
Что-то в груди перевернулось от свежего воспоминания о кинжале, распарывающем кожу и протыкающем сердце. Как он чуть не задушил ее, как она даже не могла закричать от мучения из-за смертельной раны. И как она взглянула на него в последний миг и увидела его невозмутимое лицо без тени раскаяния, когда он смотрел, как она умирает.
Что же произошло? Мог ли он ждать ее в Зеркале? Или это была просто очередная подлянка Зеркала, чтобы довести ее до грани, его последнее злобное торжество перед тем как она покинет его губительные пески? Она не знала, и слишком устала, чтобы задуматься над этим. Она ничего не хотела так, как отдохнуть, погрузиться в благословенный сон и лежать неподвижно, бездумно и без сновидений в течение нескольких дней.
Она оперлась на спинку стула возле туалетного столика, и сила покинула ее ноги, когда она опустилась на мягкое сиденье. Откинулась назад, закрыла глаза и заставила себя думать.
Безжалостные тиски его рук на ее талии, лишающая дыхания сила его губ на ее губах, слова, что он произнес, мягко уничтожившие ее... Все было слишком реально. Может быть, он на самом деле был там с ней под конец. Могла ли она все это время участвовать в его продуманной ловушке?
Но если бы он и впрямь был там, то также вышел бы с ней из Зеркала. Он был бы здесь с ней в ее комнате в этот самый момент. Или забрал бы ее с собой в Цитадель, если бы она требовалась ему в качестве заложницы. И чего бы он добился, ударив ее в грудь кинжалом и оставив умирать, тем не менее выпустив из Зеркала невредимой? Бессмысленный устрашающий маневр.
Но если он рассчитывал, что она войдет в Зеркало? Если знал о ее походе в Серипенсию и в Пещеру? А если знал, то как далеко наперед он распланировал это? Впрочем, это казалось невероятным, потому что она первая начала наводить справки о Крае Черных Песков по собственному желанию, а старый историк Танон пользовался ее полным доверием. Эберзин же, с другой стороны... Мог ли старик получить указания от Мозенрата поведать ей о Зеркале? Но даже если так, то как он мог предугадать, что Пещера Чудес впустит ее? И как он мог направить ее путешествие вглубь Зеркала, взятого из Пещеры, которая была для него закрыта?
Она запустила пальцы в волосы и сильно оттянула их с головы, заставляя мысли продолжать течь сквозь бессвязный кавардак в уме. Она, несомненно, упускает что-то важное из-за своего оцепенения. Но перестать думать сейчас не могла. Игра не закончилась. Как Мозенрат однажды сказал Ксерксесу, мир не перестанет вращаться ради кого бы то ни было, независимо от того, сколько боли и страданий тот испытал.
Затем ее мысли обратились к самому Зеркалу. Он ставило в тупик тем, что ей пришлось пересечь черные пески не единожды по ее собственным воспоминаниям. Просто ли Зеркало так устроило ее странствие, чтобы оно подошло человеку, которого ей так отчаянно хотелось понять? Или Зеркало само как-то связано с Черными Песками? Возможно, ей придется опять разыскать Эберзина и спросить у него. Но подозревала, что даже в этом случае он может солгать ей или утаить важные сведения, как в первый раз. Спросить Джини или Эден – но это может лишь пробудить их подозрения. Яго тоже сомнительно. Во всяком случае, цену оно потребовало у нее поистине высокую, и теперь она пребывала в растерянности, что делать после того, как узнала почти все о прошлом ее врага и забыла почти все прошлое, связанное с ее любимым.
Пальцы схватились за края пергамента, перевернули несколько страниц, где она писала об Аладдине. Рукопись была тороплива и небрежна, но все же разборчива. В этом месте ее записей у нее заныло запястье, и вместо полноценных предложений она прибегла к коротким фразам и заметкам. Он был ее женихом, родился в бедности, жил в трущобах, познакомился с ней, когда ей было около шестнадцати... Спасая от торговца фруктами, который чуть не отрубил ей руку? Это и было их знакомство? Ее губы тронула слабая грустная улыбка, когда она подумала о том, какое у нее могло быть первое впечатление о нем, и какой человек на самом деле скрывался за приблизительным описанием, в котором он представал перед ней.
Она читала дальше, отметив, что он обманул ее и отца, выдав себя за принца с огромной, созданной волшебством свитой. Так вот почему он был одет в королевский наряд во время прогулки на ковре-самолете в Зеркале. Потом он отправлялся спасать королевство от Джафара и многих других врагов, волшебников и не волшебников, в том числе и Мозенрата. Ее записи подтвердили, что Мозенрат действительно пытался поменяться с ним телами, но, к счастью, потерпел неудачу.
Он был добрым, веселым, временами безрассудным, легким на подъем, преданным, несерьезным, любитель рисковать, не умел ей врать... И описания змеились еще несколько строчек.
Рукопись резко оканчивалась на границе разлитых чернил.
Она тупо смотрела на пергамент. Ну и что с их самых драгоценных моментов вместе? Почему она не записала какой-нибудь пример с его положительными качествами, чтобы могла представить его себе как живого, а не в виде строчек с описаниями на бумаге? У нее были пустые слова и факты, ничего существенного. Она могла только попытаться представить себе его привычки и манеру речи, как он вел себя с ней, как он выражал свою к ней любовь.
И было написано, что они должны вскоре пожениться. Близость даты ошеломила ее. Как она могла выйти замуж за человека, который сейчас был практически чужим для нее? Она знает, что любит его, но не знает о нем ничего!
Другая мысль скрутила ей живот от страха. Как он отреагирует, когда заметит, что она не помнит его? Он, конечно же, поймет за нескольких секунд, что что-то не так, как только они заговорят. Она больше не знала, как вести себя с ним, какие обыкновения сложились между ними, какого он ожидал обращения от нее. Что же делать? И как она сможет продолжать скрывать свою тайну относительно вызова Мозенрата?
Она закусила губу и зажмурилась, желая, чтобы все вопросы просто исчезли или разрешились сами. Но опять же, время и действительность не ждали никого. Бремя не спадет само собой. Нет, пока она не разрешит проблему и обеспечит безопасность своему королевству.
Она смотрела на рассыпанные по столу осколки, в которых ее отражение раздробилось на сотни частиц. И увидела затравленное выражение собственных глаз, до крайности издерганную психику. Она очевидно была не в себе. Как она могла общаться с кем-то, не вызывая подозрений?
Сердце сжалось и непрошеные слезы подступили к глазам. Она не должна больше плакать. Достаточно пролила слез в Зеркале. Она преодолела предостаточно ударов и несчастий за последние несколько жизненных отрезков, и умерла, и вернулась к жизни. О чем ей еще плакать?
Придумать никакого объяснения она не могла, хотя знала, что причин тысячи. Слишком много, чтобы расстроить истерзанный разум. Поэтому она медленно дотащилась к кровати и легла, прижимая к себе раненую руку, глядя, как запекается кровь на ладони. Она уснет и забудет обо всем случившемся и обо всех ждущих ее вопросах, не сопротивляясь отупляющему ступору, который парализовал ее. Она начнет все заново, когда проснется. Деваться все равно некуда.
Но стоило ей закрыть глаза и начать засыпать, как ее выдернули из бесчувственного состояния назойливые крики за дверью. Она не шевелилась нескольких секунд, услышав знакомые голоса охранников и тяжелую поступь шагов, грохочущих по коридору.
- ...Я... Султан!
- ...Тража... Откройте...
Открыла глаза и прислушалась, пытаясь разобрать их слова. Вздрогнула, когда грубый голос Разула вдруг раздался прямо за ее дверью.
- Принцесса Жасмин! Там беда! Султан отравлен!
Слабый стук сердца в груди замер на мгновение. А потом вернулся в полную силу, кровь застучала в ушах в унисон с тяжелыми кулаками Разула по двери.
Ее тело двигалось быстрее, чем разум, и, спотыкаясь о битое стекло, она направилась к двери, сообщение стражника звенело в голове. Отец... Отец отравлен! Жив ли он еще? Кто в ответе за это?
У нее не было времени, чтобы поразиться тому, как мозг все еще может работать в этот момент, как ей удалось отмахнуться от кошмара, который только что пережила, и действовать исключительно на основании необходимости. Она распахнула дверь и уставилась на встревоженное, взмокшее лицо Разула. Серьезность момента помешала ему обратить хоть какое-то внимание на ее растрепанный вид.
- Что произошло? - Потребовала она, и ее плечи облеклись властью, словно гордым бременем. Она вышла в вестибюль, заставив стражника отступить на несколько шагов назад, и закрыла за собой дверь.
Разул быстро заговорил со сдержанной краткостью, которой отличался в крайних ситуациях.
- Он обедал с советниками, Ваше Высочество. Несколько минут назад первый из них потерял сознание. Султан вскоре после него. Мы…
- Он еще жив? - Резко спросила Жасмин.
- Да, - выдохнул стражник. - Но очень плох. Джинн поддерживает его.
- Отведи меня к нему.
Секунды или минуты прошли как в тумане. Она проигнорировала жжение в мышцах и легких, когда бежала чуть позади, ненамного отставая от массивной фигуры Разула. Тело отвыкло от напряженного движения в физическом мире. Короткий приступ головокружения накрыл ее, но она потрясла головой, проясняя ее, приказав себе идти дальше. Она не могла сейчас позволить себе медлить, когда жизнь отца в опасности.
Она подавила бурю вопросов в голове, не давая им довести себя еще ближе до безумия. Ответы она узнает, когда дойдет до отцовского крыла и взглянет на положение дел своими глазами. Джини был там. Аладдин, вероятно, тоже там будет. Она жестко подавила тревожную мысль, что не вспомнит его. В таком тяжелом положении не имеет значения, привычно ли она будет вести себя по отношению к нему. Первое и наиболее важное - спасти ее отца.
Всего за минуту, показавшуюся часом, она, наконец, домчалась до покоев, где отец часто обедал со своими приближенными советниками и друзьями. Задыхаясь, споткнулась об одну из подушек на полу, но сильные руки поймали ее в последний миг.
Она посмотрела в озабоченные глаза Аладдина и застыла. Это был ее жених, любовь всей ее жизни. Человек, которого она больше не знала.
В следующую секунду она отскочила от него и кинулась к отцу, услышав шаги Аладдина за собой.
- Жасмин, все в порядке. Он жив, Джини не даст нам его потерять, - успокоил он, положив теплую руку ей на плечо. Она не ответила и смотрела на отца, лежавшего бледным и неподвижным на наколдованном Джини тюфяке. Коврик, Абу и Яго тоже были здесь, наблюдая в тревожном молчании. Синий джинн находился справа рядом с султаном, на его обычно жизнерадостном лице воцарилась печаль, черты затвердели. Тут было не до веселья.
Она заметила, что тело отца обрисовывало мягкое голубое свечение. Магия Джини. Она посмотрела на друга, и тот немедленно ответил на ее немой вопрос.
- Волшебный яд. В вине, - мрачно сообщил он, указывая в сторону опрокинутых на полу кубков. Темная жидкость запятнала ковер и подушки. Она смотрела на это, пока слушала его объяснения. - Я сдерживаю распространение яда, Жас, но не могу вывести его из его организма. Я и так тут наступаю на черту, связываясь с другой магией.
- А что тут за магия? - Спросила она, стоя на коленях рядом с маленькой распростертой фигуркой отца. Аладдин последовал ее примеру, по-прежнему держа руку на ее плече.
- Темная, - прямо сказал Яго. – Первый сорт, образец 80 пробы.
Она невидяще уставилась в ужасе. Это мог сделать Мозенрат?
- Мы не знаем, кто это сделал, - сказал Аладдин, понизив голос, со сдерживаемым гневом. - Но мы обязательно выясним, и они получат то, что им причитается.
- Да ладно, Ал, сколько мы знаем кретинов, которые разбрасываются такой скверной магией? - Заметил Яго, вспорхнув и взгромоздившись на его плечо.
- Слишком много, - с нажимом ответил Аладдин. – Однако это не похоже ни на кого из них - просто отравить султана и не появиться позлорадствовать или попытаться захватить власть.
- Джини, насколько хватит твоих чар? - Спросила Жасмин, ее разум уже гнался в поисках возможных выходов.
- На неограниченное время. Но кто-то должен быть здесь, чтобы охранять его, - отозвался он, идя в ногу с ее мыслями. - Господин или госпожа Типа-Будущие-Султаны небось не сильно-то обрадовались, что яд не прикончил его сразу же.
Значит, Джини или кому-то такому же могущественному придется остаться здесь с ее отцом, когда остальные уйдут искать лекарство. Где им хотя бы начать искать?
- Противоядие должно быть, - твердо произнес Аладдин. - Я не собираюсь сидеть сложа руки, ожидая пока объявится убийца, в то время как мог бы спасти жизнь султана.
- Два варианта, - сказал Джини. - Древо Возрождения или Эликсир жизни.
- О, подул ветер приключений, - изрек Яго, вскинув одно крыло над глазами с обреченным видом. - Два самых труднодоступных места, не считая того что мы станем закуской для монстров, закуской для собак, или закуской для червей в ходе дела.
Абу сердито заверещал и вскочил на спину Аладдина, чтобы дать птице негодующего тычка.
- Эй! - Запротестовал Яго, чуть не сверзившись. - Я не говорил, что мы не должны идти, это просто моя работа - указывать на очевидное!
Аладдин повернулся к ней, схватил ее за руки и с настойчивой важностью посмотрел ей в глаза. Она замерла от того, что увидела в его взгляде, - невысказанную любовь и искреннюю заботу о ней и ее отце.
- Я отправлюсь с Джини. Тебе лучше остаться здесь, - проговорил он, и приложил палец к ее губам, прежде чем она успела возразить. Понизил голос и поколебался. - Ты должна остаться за твоего отца, как правитель Аграбы.
- Но…
Он покачал головой, подкрепляя свою мысль, и она поняла, что не сможет его переубедить. И в то же время почувствовала окатившую ее волну благодарности. Он понимал свою роль и ее, что они различались и разделялись в этот момент. Да, она могла бы помочь в поисках противоядия, если пойдет вместе с ним. Но он не может распоряжаться в королевстве, как могла она. Он еще не имел на это права, и слишком хорошо это знал. Кроме того, она задумалась, что именно люди думают о нем, уличной крысе, которая вот-вот взойдет на престол. Уважают ли они его? Был ли он всеми любим, или был посмешищем? Судя по встревоженному выражению его лица, стало ясно, что он сомневался. Она не дала ему колебаться дальше.
- Ступай, - сухо сказала она. – Джини, позови Эден…
- Уже тут, дорогуша, - произнесла джинния, возникнув секундой ранее с ошарашенной Данди на прицепе. Нахмурила лоб в решительности и возмущении от произошедшего. Она положила изящную руку на предплечье Джини, а другой уперлась в бедро в дерзкой позе. В мгновение ока ее ярко-розовый наряд превратился в темно-зеленую с коричневым рисунком униформу, голова накрылась круглой каской тех же тонов, что ее брюки и куртка с длинными рукавами.
- А ну-ка, мужчины, шагом марш! Нами, девушками, берется в командование здешняя часть! Ать-два!
Аладдин уже сидел на Коврике, Абу и Яго примостились на его плечах. Джини превратился в подобного же персонажа с короткой щетиной на суровой физиономии, и твердо отсалютовал Эден.
- Так точно, сэр, мэм! Команда подъем, парни!
Волшебной стрелочкой в воздухе Джини вынес их из залы, оставив за собой облако искрящегося дыма. Жасмин наблюдала, как Эден поменялась обратно на обычную себя и встала на колени у тюфяка, глядя ей в глаза с душевной заботливостью.
- Не волнуйся, с твоим отцом все будет в порядке, - заверила джинния теплым материнским тоном. - Я не позволю чарам спасть. И мы можем положиться на наших ребят, которые исправят эту ситуацию в два счета.
- Ага, Аладдин и Джини всегда спасают положение! - Заговорила Данди возле нее. Юная девушка сидела рядом с джиннией, скрестив ноги, и одарила Жасмин ободряющей улыбкой.
- Спасибо, - тихо ответила Жасмин. Но тревога нисколько не испарилась из головы. Мысль, что за этим может стоять Мозенрат, потихоньку душила ее. Почему он решил сделать это именно сейчас? Начал ли он уже приводить свой безупречный план в действие? А почему тогда еще не явился требовать ответа?
Разул позади многозначительно кашлянул, вытянувшись по стойке «смирно», и вмешался.
- Принцесса Жасмин, мои люди готовы и ждут Ваших приказаний.
- Поручи им обыскать территорию дворца на предмет чужаков. Если убийцей были люди, они могут все еще прятаться где-нибудь неподалеку, дожидаясь, как бы сбежать при первой же предоставившейся возможности, - поспешно сказала она. - Кроме того, отправь несколько людей перекрыть все кухни. Не спускайте глаз ни с кого из поваров и слуг, но следите, чтобы никто не пострадал. Мы просто должны прикрыть все наши тылы на случай, если там находятся исполнители или наемники среди прислуги. Оставь нескольких охранять эти двери, но большая часть твоих людей должна прочесывать дворец и искать преступника. И выясни, откуда доставлено это вино.
- Понял, Ваше Высочество, - быстро отчеканил Разул, и торопливо выскочил из залы, чтобы передать ее приказ своим подчиненным. Двое его подначальных остались в качестве ее личной охраны, но держались на почтительном расстоянии, зная, что она предпочитает большую свободу передвижения.
Она положила руку на лоб отца. Кожа была прохладной на ощупь. Она нахмурилась, размышляя, как далеко распространился яд до того, как вмешался Джини. Рука Эден зависла над его туловищем, и засветилась зеленым светом, когда она увеличила на него магическое воздействие.
- Просто усиление чар Джини, - пояснила та. - Твой старикан крепкий, не волнуйся. Да и магия наша тоже. Она удержит его застывшим в этом состоянии на неограниченный срок.
- Но ведь Древо Возрождения правда исцелит его? Или Эликсир жизни? - Спросила она, не отрываясь от его бледного, ничего не выражающего лица.
Как Эден ни пыталась заставить ее почувствовать себя лучше, Жасмин уловила, что в голосе ее прорезалась некоторая неуверенность.
- Они недаром называются Древом Возрождения и Эликсиром жизни, сладкая моя. По крайней мере, какое-то из них должно сделать свое дело.
Жасмин тяжело опустилась и закрыла лицо руками.
- Как бы я хотела что-нибудь сделать. Но я просто беспомощно сижу тут!
- Это неправда! - Настаивала Эден. Данди энергично кивнула в знак согласия. – На твоих плечах лежит кое-какая обязанность поважнее, детка. А именно - управление королевством твоего отца!
Жасмин не ответила, пытаясь остановить бесполезный круговорот мыслей. Она знала о своей ответственности. Но это не помогало ей чувствовать себя менее бессильной.
- Готова держать пари, за этим стоит один из наших старых приятелей, - заявила Эден. Она насупилась, как бы воскрешая в памяти неприятное воспоминание. – Возможно, старина Мозенрат, маленький паршивец, который выкачал из меня и Джини нашу силу!
Жасмин не шелохнулась, упираясь лицом в колени. Она понадеялась, что Эден не заметила, как ее дыхание замерло на секунду, или как участилось сердцебиение.
- Возможно, - вяло отозвалась она.
- А может, это кто-то, с кем мы еще не встречались, - допустила Эден. Она не заметила неловкость Жасмин, к облегчению последней. - Кажется, каждый злодей, который бродит по Семи Пустыням, в конечном счете пробует руку на захвате Аграбы. Наверное, мы должны быть польщены?
Она промолчала, не решаясь говорить. Джинния окинула ее любопытным взглядом.
- А может, это связано с... - Она умолкла, скользнув взглядом по Данди на долю секунды, и продолжила. - ...С нашей прошлой встречей?
Почти непроизвольно Жасмин помотала головой. Она знала, что подозрения джиннии с этого момента только увеличатся, и внезапно испугалась, что ее тайное путешествие в Серипенсию больше не будет таким уж тайным, когда вернутся Аладдин и Джини.
- Нет, она не имеет ничего общего с этим, - сказала она твердо. - Поверь мне.
- И ты все равно не скажешь, что ты там делала? - Спросила Эден, озабоченно нахмурившись. Данди перебегала взглядом туда-сюда с принцессы на джиннию, явно сбитая с толку.
- Прости, Эден, - грустно промолвила Жасмин. - Я не могу.
Она встала с пола, подавая знак об окончании неприятного разговора. Ее все еще слегка трясло, но она быстро взяла себя в руки. Пришло время прекращать слоняться без дела и начать брать на себя полномочия своего отца. Она медленно вдохнула и выдохнула, пытаясь привести мысли в порядок. Она пойдет в тронный зал. Позовет всех советников на внеплановое собрание. На данный момент молва о том, что султан был отравлен, уже могла распространиться за пределы дворца. Она должна будет погасить страхи народа – и коварные интриги любых мятежных претендентов, - что он в смертельной опасности, и дать понять, что она только временно на троне вместо него. Он оправится в ближайшее время и вернется к власти. В то же время, она должна была убедиться, чтобы всем ее приказам повиновались с почтением и незамедлительно. Возможно, это было ее первым настоящим опытом правления. До этого она отдавала распоряжения для осуществления ее идей по усовершенствованию королевства, но только в качестве помощника отца. Теперь она будет стоять у руля в одиночку, и уже чувствовала на себе растущее давление этого груза. Если она не будет сохранять спокойствие и не соберется, он раздавит ее.
- Задай им, девочка! - Довольно высказалась Эден, потрясая кулаком в воздухе. Она мгновенно превратилась в грузную женщину средних лет с сильно напудренным лицом, ярко-красными губами и пышными волосами, завязанными на затылке в пучок. – Заставь мамочку гордиться тобой!
- Эден и я присмотрим за твоим отцом! – Вторила Данди. - Не волнуйся, ты отлично справишься!
Она кивнула, благодарно улыбнувшись парочке, и поспешила из комнаты. В дверях она пропустила группку только что ворвавшихся пожилых лекарей. Они подобострастно склонились, увидев ее, вероятно, ожидая строгого выговора за то, что не находились тут все время.
- Ваше Высочество, мы только что вернулись с выбранными лекарствами…
- Договоритесь с джиннией, как перенести его в комнату поудобнее, - велела она и двинулась дальше, не оглядываясь.
Пока она добиралась до тронного зала, сопровождаемая молчаливой личной охраной, во всем дворце царило подавленное безмолвие. Повсюду сновали стражники, прочесывая каждый дюйм здания в поисках злоумышленников и стараясь сохранять порядок среди придворной знати, чиновников и слуг, которые покинули свои обычные обязанности и занятия в надежде узнать, что происходит. Она шагала так спокойно, как могла, к трону отца, не сводя глаз с гигантского золотого слона над ним, символа непоколебимой силы и достоинства.
Она остановилась прямо перед ним, избегая опускаться на это священное сиденье, пока все еще жив ее отец. Стражники, стоявшие по бокам трона, посмотрели на нее со скрываемым любопытством. Она приказала одному из них собрать главных королевских советников на совещание.
Спустя несколько минут перед ней с некоторым опасением стояла дюжина осанистых мужчин разных возрастов и обязанностей, наверняка заинтересованных, как молодая принцесса выступит на месте своего отца. Она стряхнула проникшие в нее ростки сомнений и вздернула подбородок.
- Вы слышали последние известия. Султан был отравлен, - возвестила она, и одним взглядом обвела их лица. Остановилась только на секунду, когда заметила, что Танона среди них не было. - Но он вовсе не в смертельной опасности, как некоторые шушукаются. Он оправится в ближайшее время, и то короткое время, что он отдыхает, я буду наблюдать за делами королевства вместо него. Ничего не изменилось. Вы все выполняете ваши обязанности, как обычно. Если возникнут срочные вопросы, вы будете обсуждать их со мной. Атарес, убеди гильдии, что все в порядке. Мухаб, ты можешь рассказать чужеземным сановникам, что произошло, но ясно дай понять, что повода для волнений нет, и они не должны рассылать гонцов по своим царствам. И...
Она нахмурилась. Вопрос начинал беспокоить.
- Где советник Танон?
Советники недовольно переглянулись, никто из них не желал говорить. Ее резкий взгляд упал на самого молодого, который вежливо кашлянул и неохотно ответил:
- Советник Танон был с султаном, Ваше Высочество... Он и советник Вакар также оба были отравлены. Они мертвы.
Она ощутила, как зияющая бездна горя и потрясения разверзлась у нее внутри, в момент высосав из нее все самообладание. Она слегка пошатнулась, но устояла, сделав вид, будто просто сменила позу на более внушительную.
Они, наверняка, подумали, что она непроходимая идиотка, раз не знала. Разул же ясно сказал ей, что другие люди в зале для трапез тоже были отравлены. Она была в той самой комнате, где умерли советники отца, и ей даже в голову не пришло поинтересоваться! Их тела должны были унести из зала до ее прихода, но разве у нее не должно было хватить ума, чтобы догадаться об их участи?
Она отмахнулась от самобичеваний. Это была серьезная ошибка, но сделанного не воротишь, и сейчас она не могла ее искупить. Просто ей теперь будет труднее самоутвердиться перед этими мужчинами.
- Это горестные известия, - монотонно проговорила она. - Утрата двух верных и ценных советников в одну ночь. Когда мой отец выздоровеет, мы устроим им достойные их положения похороны, которые они заслуживают.
А затем ее поразило другое тревожное соображение. Как она могла убедить их, что ее отец невредим, когда двое мужчин, которые приняли тот же яд, были уже мертвы?
- Мы знаем, где можно взять противоядие от этого яда, - уверила она, отчаянно надеясь, что Джини не ошибся. Она выровняла дыхание и полностью раскрывала их план по спасению отца. - Аладдин добывает его в то время как мы беседуем, а магия джинна между тем предотвращает распространение яда по телу моего отца.
Ее слова не вызвали никакой заметной реакции у советников, все из которых с детства были обучены сохранять угодливый и невыразительный вид перед королевской семьей. Но ей казалось, что за этими нечитаемыми ликами громоздились сомнения и неуверенность в ситуации и ее новоявленной власти. Вскоре тишина наполнилась молчаливым напряжением. Она отпустила их, пока оно не сконцентрировалось еще сильнее.
Она чуть не упала на трон от усталости, едва последний из них скрылся из виду. Но она не имела права касаться этого места. Еще нет.
Она резко замерла от этой мысли. На самом деле, она вообще никогда не будет сидеть на престоле. Будет Аладдин, а она - стоять подле него. Мысль успокоила и одновременно взволновала ее. Сейчас она делала то, что досталось ей по природе, а он в это же время делал то, что досталось ему по природе. Странно было думать, что однажды они должны будут поменяться местами. Или, скорее, он должен будет занять оба места, тогда как она будет поддерживать его в качестве опоры. Но сейчас у нее не было времени беспокоиться об этом. Она надеялась, что они не дойдут до этого переломного момента еще какое-то время, до тех пор, пока жив ее отец. И он будет жить еще очень долго, твердила она себе. Этот яд не убьет его. Она не допускала и мысли о такой возможности.
Она зашагала по коридору к своей комнате, отослав двух охранников, хотя им было не по себе из-за их отстранения от долга охранять ее. Ее разум представлял собой ураган вопросов. Танон, добрый старый историк, который рассказывал ей в детстве сказки, и добросовестно выполнял поручения ее отца по освобождению угнетенных, умер. Может, это он был целью? Был ли у Мозенрата повод убить его? Она была почти уверена, что это сделал колдун. Он так и не явился торжествовать, но, учитывая его непредсказуемый характер, начиная с предъявления им загадочного вызова, неудивительно, что он действовал не по своей обычной схеме.
Почему он хотел убить ее отца с его советником? Он хотел стереть это идиллическое прошлое, которое могло бы быть у него, прошлое, которое, должно быть, преследовало его после того, как его показала ему мать? Но почему сейчас, в середине срока, который он дал ей? Ничего из этого не имело смысла для нее. Она впала в отчаяние от того, как сильно она отставала, чересчур мешкая с выяснением, что же происходит. Даже после переживания жизни в Зеркале в стремлении понять, кто он такой, она все так же ничего не поняла.
Она проковыляла в свою комнату и притворила дверь, и взгляд упал на разгром на полу. У нее не было сил сейчас убирать его. Заперев за собой дверь, она направилась к кровати, в надежде урвать хотя бы час отдыха. Если она попытается продолжать без него, то может наделать еще больше ошибок, чем уже успела.
Она легла и утонула в перине, отдавшись покою в полном изнеможении. Она, наконец, убрала сдерживающую преграду, которую поставила между тем, что должна была сделать, и тем, как сильно нуждалась в отдыхе, и потеряла сознание почти мгновенно.
Ее последней мыслью было, что она никак не ручается, что проснется через час.

***

14.

***
Она резко очнулась от прозвучавшего в голове голоса Джини. Не соображая, что происходит, она ухватила самое окончание его сообщения.
«…Исчезли, и мы не знаем, почему...»
- Что? – Вслух переспросилаа она, с неимоверным трудом разлепляя тяжелые веки.
«Древо бесплодно, Жас. На нем вообще никаких плодов. Не могу сказать, давно ли это.»
- Но тогда... Что тогда?
«Мы собираемся вместо него заполучить Эликсир жизни. Мы доберемся туда так быстро, как только сможем!»
С этим голос исчез у нее из головы. Она закусила губу, чтобы не застонать от безысходности и не нарушить тишину потемневшей комнаты. Что они будут делать, если Эликсир жизни не сработает? Или если его там больше не было, как и плодов на Древе?
Она заставила себя сесть, ее мышцы болели. Было темнее, чем раньше, и она испугалась, что проспала несколько часов. Она должна была попросить Эден себя разбудить, но то обстоятельство, что джинния не искала ее, было, пожалуй, единственным добрым знаком во всем этом. Состояние отца не изменилось.
Впервые за долгое время она склонила голову и в отчаянии взмолилась, прося Бога, чтобы все как-нибудь уладилось. Но сразу после мольбы она поняла, что сейчас ей нужна больше всего надежда и выдержка. Аладдин и Джини не вернутся еще, по крайней мере, несколько часов. До той поры она должна будет продержаться за счет собственных сил, но она потратила их все на мучительное путешествие через Зеркало.
- Пожалуйста ... - Попросила она прерывающимся шепотом. Она наклонилась вперед, пока не коснулась лбом одеяла. - Пожалуйста, дай мне силы...
Слезы заструились из глаз, оставляя на одеяле бесцветные пятна. Что ей делать? Что она может поделать?
Она должна была пережить множество ситуаций, когда жизнь казалась безнадежной. Конечно, ни одно из ее с Аладдином сражений против их врагов не было простым. Если бы она только могла вспомнить его, как он должен был вдохновлять ее и давать ей надежду проходить через все трудности, с которыми они сталкивались, возможно, она не увязла бы сейчас в отчаянии. Но она не могла вспомнить ничего о нем, не помнила, как он всегда успешно справлялся до победного конца ради нее и страны.
Она вздрогнула, когда широкие двери балкона вдруг распахнулась, ворвался холодный ветер и по коже побежали мурашки. Она опасливо попыталась всмотреться сквозь тонкие занавеси, но ничего не было видно.
Вдруг сердце уколол страх. Она заперла эти двери, прежде чем шагнуть в Зеркало.
Кто-то ждал ее на балконе. Кто-то, обладающий силой открывать запертые двери с наружной стороны.
Она в ужасе смотрела на колышущиеся шторы, застыв при мысли о том, кто это должен быть. Она не может встретиться с ним сейчас. Она не готова. Она беззащитна и беспомощна. Что, если он ее убьет? Что, если он зол от того, что она воспользовалась Зеркалом, чтобы покопаться в его прошлом?
Она задрожала больше от страха, чем от холода, и поплотнее натянула одеяло на плечи, тщетно пытаясь защитить себя от того, с чем она знала, но не могла бороться.
Прошло несколько секунд, а он все не показывался. Она по-прежнему не могла ясно разглядеть балкон. Ветер на миг утих, позволяя полупрозрачным занавескам осесть перед открывшимся входом.
Она с трудом сглотнула и сделала первый шаг к неизвестной опасности. Ждать было бесполезно. Она может убежать, наверное, но что это даст? Если он хотел схватить ее, то поймает прежде, чем она успеет добраться до двери.
Ноги дрожали, когда она встала с кровати и пошла к балкону, наткнулась на шкаф и вцепилась в первый попавшийся твердый предмет. Рука неожиданно скользнула по изукрашенной рукояти кинжала на одной из полок. Она сразу же его схватила, как если бы это было ее спасением, хоть и знала, что простое лезвие не остановит его. Выхватила из ножен и сжала его так уверенно, как было возможно в ее положении, стараясь, чтобы пальцы не дрожали вокруг рукояти.
Она откинула одну штору быстрым движением, собираясь с силами для встречи с ним на открытом балконе. Но знакомого зрелища черного с синим одеяния или пугающе безмятежной улыбки молодого человека не оказалось. Она моргнула от того, что ждало ее вместо этого.
- Принцесса Жасмин.
Она отступила от старческого голоса с сильным акцентом, медленного, словно размышляющего. Одетый в серую мантию старик взмахнул руками и вновь сложил их так, что ладони оказались скрыты широкими рукавами. Она безмолвно смотрела на его морщинистое лицо с завязанными глазами, выдающийся нос и длинную белую бороду.
- Ф-Фазир?
На этот раз она недоверчиво сделала шаг вперед, ее крепкая хватка на кинжале ослабла. Прошло очень много времени с тех пор, как она в последний раз его видела. Потом внезапно снова насторожилась, вспомнив, что он когда-то превратил ее в крысу, просто чтобы преподать урок. Она должна была придерживаться разумного уважения к его могуществу и загадочным мотивам. Никто из них не знал, был ли он на самом деле на их стороне, или вообще на чьей-либо стороне, коли уж на то пошло.
- Ты за этим стоишь? - Спросила она, вопрос почти заглушил леденящий ветер. Она нерешительно двинулась вперед, встав посередине балкона в нескольких футах от него. - Ты отравил моего отца?
Он мрачно покачал головой, его невидимые глаза, казалось, сфокусировались на ней, хотя он производил впечатление слепого.
- Нет. Это дело злых рук.
- Ты знаешь, кто это сделал? - Осведомилась она.
- Отвечать на эти вопросы не моя цель, - сказал он строго. Она закрыла рот, не желая напрасно подступаться к этому жутковатому могучему загадочнику.
- Ты помнишь урок, который когда-то получила? О силе, которая торжествует всегда?
Она покачала головой. Кажется, он всегда говорил туманными загадками.
Его взгляд, казалось, стал внимательнее, хотя она не могла видеть его, и ощущался, как всепроникающий свет, который прорезал ее разум от поверхности до самых темных внутренних уголков. Он, должно быть, увидел, что ткань ее памяти изодрана в лохмотья.
- Ты могла забыть тот час, когда познала эту истину, но твое сердце все еще знает. Такие знания не могут забыться, будучи однажды получены, - изрек он.
- Что ты имеешь в виду?
- Любовь, - просто сказал он. - Все несметное зло и ненависть в этом мире и за его пределами - не чета ее силе.
Его выразительные слова откликнулись внутри нее, но она не понимала, каким образом они могут помочь ей сейчас.
- Но как я могу спасти моего отца? - Вопросила она. - Сработает ли Эликсир Жизни?
Он сурово нахмурился, и она пристыжено склонила голову. Она ждала, что он отчитает ее за несвоевременные высказывания, но не упреков не было.
- Ты знаешь, как спасти своего отца, - выдал он, наконец, отвечая на ее вопрос, хотя это и расходилось с его целью. - Но большая часть знаний спит, пока ты не пробудишь их.
Ее ладони сжались в кулаки от расстройства. На секунду ей стало наплевать, насколько могущественным он был. Если он не мог ей помочь, то слушать его загадки - пустая трата времени.
- Но я не знаю! Никто из нас не знает, даже не Джини. Только чудо...
Она замолчала, взвешивая то, что собиралась сказать.
- ...Божественное... - Медленно произнесла она, глядя с пониманием на завязанные глаза Фазира.
Старик чуть наклонил голову, его нахмуренные брови разгладились от легкой улыбки.
- Помни истину, - проронил он просто, поплыл назад и поднялся в воздух. Края его развевающейся одежды начали таять. - Помни...
Она молча смотрела, как он исчезал, наконец не оставив ни следа своего присутствия на балконе. Потом она повернулась и бросилась в свою комнату, ее сердце колотилось из-за волнения и страха от озарения.
И как только она добралась до постели, опять услышала взволнованный голос Джини в своей голове.
«Эликсира тоже нет, Жас! Кубок пуст, и черви-хранители мертвы!»
Она не откликнулась, и тихо легла, закрыв глаза.
«Жас? Жас, ты меня слышишь? Что ты только что сказала?»
Она прошептала имя слишком тихо, чтобы друг смог ее услышать.

***

14.

Тьма окутала ее полностью своими холодными объятиями. Казалось, прошли годы, с той поры как она входила в пространство этого безграничного мира, имея дело с самым главным врагом на его условиях и территории.
Она услышала знакомый бесстрастный голос, обращавшийся к ней с отстраненной приветливостью.
- С возвращением, принцесса.
Она напряглась, когда он предстал перед ней в бесшумном вихре дыма, выглядя точно так же, как всегда, вплоть до холодных глаз и загадочной улыбки. Она подавила ужас, охвативший сердце, когда вспомнила режущую боль от кинжала, пронзившего ей грудь. Это кошмар закончился, она все еще жива, и теперь он не причинит ей вреда - она надеялась на это.
- Я уж боялся, что ты потерялась по дороге домой, - обронил он небрежно.
Намек в его голосе задел ее, но она придала взгляду твердость и изгнала страх из его выражения. Она не позволит себе стать источником его развлечения на ночь. И напомнила себе, что он держит в руках не все козыри. Теперь она знала о нем больше, чем любой из живущих.
- Я тоже по тебе скучала, Мозенрат, - сладко ответила она, но не улыбнулась. - Но сегодня у меня есть более важные дела, чем беспокоиться о твоей жалкой игре.
Он вздернул бровь с насмешливым пренебрежением.
- Да неужели? Что может быть таким страшно важным, хотел бы я знать.
- Мой отец умирает, - отрезала она без обиняков, не настроенная шутить. «Почти наверняка от твоей руки», чуть не добавила она.
Его преувеличенно изумленный и поддельно сочувственный вид покоробил ее до глубины души, его жестокость столкнулась с ее беспомощной привязанностью к нему. Изящно завуалированное зло в каждом его слове кололо ей сердце. Это было хуже, чем каждая их встреча раньше, потому что она уже была не той, что раньше, и он больше не тот человек, каким был в ее глазах и сердце.
- Что случилось, принцесса? - Поинтересовался он с фальшивым участием. - Кто-то пролил яд на его игрушки?
- Вообще-то, на его напиток, - уточнила она, не собираясь поддаваться на наживку. – Мне вот интересно, кто мог совершить такую ужасную вещь.
Он имел наглость притвориться огорченным и отклонить ее завуалированное обвинение.
- В самом деле, что за ужасное преступление. Полагаю, ты и твоя благородная уличная крыса позаботитесь, чтобы виновный не избежал правосудия?
- Конечно, - подтвердила она с легкой улыбкой. - Хотя я не уверена, заслуживает ли он правосудия.
Он бесчувственно улыбнулся ей в ответ, и неторопливым жестом материализовал между ними знакомые стол и подушки. Но на этот раз не было никакого чая или вина; деревянная поверхность осталась пустой. Он сел и жестом пригласил ее присоединиться к нему.
Она присела и с опаской посмотрела на него через стол, ожидая его следующего шага, или что он вовсе откинет притворство.
Он выбрал второй вариант гораздо быстрее, чем она предполагала.
- По правде говоря, принцесса, я не имею ничего общего с отравлением твоего отца. - Он вскинул руки в защитном жесте, когда она сузила глаза. - Я бы сделал это только через шестнадцать дней, если уж на то пошло. Но такой простой и грубый план убийства не в моем вкусе. Теперь-то ты должна это знать.
Не обращая внимания на намек в его последней фразе, она одарила его скептическим взглядом. Она не могла полностью доверять ему, хотя его оправдания звучали веско.
- Если не ты это сделал, то кто тогда?
- Да брось, у Аграбы еще больше врагов, чем у меня, - слегка возмутился он. - Почему только я один под подозрением?
Она на мгновение зажмурилась, ожидая, когда снова пополнится запас ее терпения.
- Я не стану утруждать себя ответом. Но у меня есть к тебе предложение, - заявила она. - Я хочу, чтобы ты спас моего отца.
Он слегка наклонил голову, словно плохо ее расслышал. Его самоуверенность подтвердила, что он действительно способен выполнить ее просьбу.
- И...?
- Назови свою цену.
Он расхохотался ей в лицо.
- Неограниченное предложение? Ох, принцесса, я думал, что ты переступила этот уровень безрассудности, даже если никогда не тратила внимания на свои уроки.
Она ощетинилась, ударив ладонями о пустой стол между ними и наклонившись вперед в демонстративно вызывающем порыве. Ее сердце невольно забилось быстрее от их внезапной близости, ее лицо оказалось в каких-то дюймах от его.
- У меня нет времени на твой выпендреж, - бросила она напряженно, ее взгляд приковался к его хладнокровным темным зрачкам. Его гладкие бледные губы были уже на краю ее поля зрения. Она подавила дрожь, когда вспомнила их прикосновение к своим, жестоко отбирающее у нее последнее дыхание.
- Ты можешь спасти его или нет?
Он равнодушно ответил на ее взгляд, судя по всему, безразличный к ее внезапному приближению.
- Реши мою загадку, и я спасу твоего отца.
Она подавила сильное желание ударить его по лицу и открыла рот, чтобы возразить. Но так же быстро его закрыла, крепко задумавшись над рискованной безумной идеей, которая только что пришла ей в голову.
Она заговорила медленно, но решительно, молясь в это время, что делает мудрую ставку, если таковая возможна.
- Что, если я соглашусь стать твоей пленницей?
Возможно, это был первый раз, когда ей удалось застать его врасплох, с того момента, как она подняла его за шиворот и бросила на луч Кристалла Икса. Жаль, что она не может запечатлеть его выражение озадаченного изумления и сохранить его в виде картины. Однако ее чувство победы было недолгим, так как серьезность значения ее предложения начала грызть ее сердце. И когда его удивленное выражение сменилось чисто расчетливым нехорошим интересом, ей пришлось сделать усилие, чтобы не поникнуть и не изобличить внезапную слабость, которая сковала ее внутри. Она задавила страшное осознание, что он соображает быстрее, чем она, что он мыслит дальше и шире нее относительно возможных последствий ее поспешно высказанного предложения, и что он сейчас ухмыляется ей, потому что знает о своем преимуществе.
- Я и так собирался всё захватить через тридцать дней, принцесса. Или ты хочешь сдаться раньше?
Она посмотрела на него с вызовом.
- Я разве сказала, что сдаюсь? Я просто хочу спасти моего отца.
- Ну еще бы, - вежливо откликнулся он. Подпер голову одной рукой и в раздумьях побарабанил пальцем по щеке. Она видела, что его пугающе сообразительный ум уже обрабатывал все, что она еще не учла в своем предложении. Ей снова пришлось побороть порыв спасовать перед собственной ошибкой. Она должна доверять себе, что ее внутреннее чутье не ошибается, что независимо от того, что он там замыслил и как будет управлять ею в этой неожиданный затее, она все равно в конце концов победит.
Он смотрел на нее проницательным и уверенным взглядом. Он знал, чего она добивалась этой кажущейся безумной уступкой, но никто из них не высказал этого вслух. Они еще держались приличествующего предлога, и ни один из них не расположен был стать первым, кто откажется от него.
Он знал, что она проникла в Зеркало, чтобы узнать о его прошлом и его безупречном плане. И должен был подозревать, что она искала сцену, где этот план впервые представился его уму. Сцена, где он быстро просмотрел книгу по теории и обратил свой триумфальный взор на песочные часы, которые диктовали его гибель. И он знал, что ее намерение проникнуть в его Цитадель в качестве пленницы означало разузнать скрытый смысл этой таинственной цепи событий.
Она поставила на карту все, но это не обещало победу. Если она станет его пленницей, вполне возможно, что он просто запрет ее в подземной темнице и ни за что не позволит ей подобраться даже близко к той комнате. Но, как он сказал, такой простой и грубый план не в его вкусе. И если бы он хотел бросить ее в подземелье, он бы это уже сделал.
Она знала, что все еще держала некоторые важные карты. Судя по тому, что он не причинил ей ни малейшего вреда в течение последних двух недель и практически спас ей жизнь в одном эпизоде, знала, что ее здоровье и дальнейшее существование были жизненно важны для него. Он не хотел причинять ей боль или сажать ее под замок. Она будет для него больше, чем просто узницей.
Она сознательно избегала продолжать эту мысль, не желая представлять, к чему может привести такая непосредственная близость к темному колдуну в течение шестнадцати оставшихся дней. Надо надеяться, что открытие не займет времени больше, чем ей нужно. И если она расстроит его план... Что тогда? Произойдет ли вообще что-нибудь, если он сорвется? Он сказал, что тот надежен, и что он сдастся, если она действительно раскроет его, но где гарантия, что он сдержит свое слово насчет ее победы?
Она проглотила тревожные вопросы на данный момент. Безотлагательность минуты требовала действий, и она должна быть решительной. Не было пути назад, если она двигалась вперед, и она не могла позволить себе дрогнуть перед ним.
- Так ты принимаешь его или нет? – Потребовала она резко.
Он чуть растянул улыбку.
- Должен признаться, я несколько шокирован тем, что ты так рвешься к совместному проживанию с мужчиной, который не является твоим женихом, принцесса. Пожалуй, мне это даже льстит.
Она свирепо уставилась на него, лицо запылало от стыда.
- А может, я рвусь спасти жизнь моего отца, ты, дрянь.
- Само собой, - охотно согласился он.
Она заметила проблеск зубов в его очаровательной улыбке, и вдруг почувствовала себя так, будто шла прямо в логово льва. Но она знала, что он был лучшим решением для исцеления отца. Если идеи почти нестареющего джинна по спасению потерпели крах, то ей не к кому было обратиться, кроме Мозенрата, с учетом ограниченного времени. Если она предоставит бесчувственному состоянию отца длиться бесконечно, ей придется взойти на трон, обязанность, к которой она не была готова и не годилась, будучи женщиной. Ее еще больше беспокоило то, что в качестве временного главы государства у нее не останется времени, чтобы разбираться с задачей Мозенрата.
- Что ты решил, Мозенрат? - Поинтересовалась она раздраженно. - Может быть, это твой единственный шанс насладиться обществом женщины, чья плоть и кровь не гниет.
Как ни странно, он рассмеялся от ее укола.
- Туше. Знаешь, это действительно может стать приятным опытом для нас обоих. Но вот для твоей помойной крысы... Может не настолько же.
- Ты мог бы не говорить ему, - пробормотала она, бессознательно понизив голос. Она вдруг сообразила, как неправильно было выбрать такой сомнительный курс действий и даже не учесть, как отнесется к этому ее жених. Но, несмотря на огромное чувство вины, она не могла рассказать ему.
Ни один из ее друзей не должен узнать об этом. Она должна исчезнуть для них без объяснений, оставив только разбитое Зеркало и рукописную книгу сведений о ее жизни. Все шестнадцать дней они будут в неведении о том, где она и что с ней произошло... Если Джини или Эден не узнают Зеркало. Но даже тогда они не будут знать, почему она воспользовалась им. Аладдин, несомненно, ужасно разволнуется, не говоря уж о ее отце, когда тот очнется. И Мозенрат, вероятно, будет одним из первых врагов, кого они заподозрят в ее похищении.
Мозенрат глянул на нее со скептическим видом.
- Я что, похож на человека, который просит простолюдинов вмешиваться в свои дела?
Она слегка передернулась от двусмысленности в его словах, но ответила ему равнодушно.
- Прекрасно. Тогда доведи до конца свое дело. Исцели моего отца, прямо сейчас.
- Надеюсь, ты знаешь, что в стенах моей Цитадели я единственный, кто отдает приказы, - предупредил он, еще легкомысленным голосом, хотя она знала, что на этот раз он серьезен.
Он встал из-за стола и взмахнул рукой в темноту рядом с собой. Появились просвечивающие контуры неподвижной фигуры ее отца, лишь образ его настоящего тела. Она тоже поднялась на ноги и посмотрела на его застывшее, ничего не выражающее лицо, слабо очерченное сине-зеленой магией. Мозенрат направил вниз руку в перчатке, и из нее к груди отца полился золотой поток лечебной магии.
Соприкоснувшись с недвижимой фигурой, магия растеклась, охватив все его тело, и золото быстро потускнело и исчезло. Жасмин с трепетом наблюдала, как завитки черного дыма начали подниматься с его лица, туловища, конечностей, отовсюду, где коснулась магия.
Затем он пошевелился и снова задышал, краски вернулись на бледное лицо. Она выдохнула, даже не заметив, что затаила дыхание, и посмотрела на Мозенрата с нескрываемой признательностью. Но враз оборвала на полуслове свои благодарности, когда он сделал замечание, сочащееся его фирменным презрением.
- А теперь продолжится правление одного недоумка, пока его преемником не станет следующий.
Она сощурилась на него, и изображение ее отца исчезло.
- Откуда мне знать, что это действительно был мой отец, и ты не одурачил меня?
- Обижаешь, принцесса. Я думал, что мы прошли все о «доверии» несколько дней назад.
- И я установила, что могу доверять тебе только в действиях с разрушительными намерениями ко мне и моему королевству. Дай мне доказательство того, что ты действительно исцелил его.
Она знала, что рискует этим. У него нет никаких причин выполнять ее требования. Он ведь сейчас может попросту забрать ее в Цитадель. Но, возможно, из жалости или забавы ради, он вызывал изображение из комнаты, где ее отец лежал на просторной кровати, в окружении суетящихся придворных целителей. Эден парила рядом, глядя в недоверчивом облегчении от того, что султан снова дышал и, казался выздоровевшим по собственному желанию.
- Убедилась? - Капризно спросил он.
Это было достаточно неоспоримо для нее. Слишком много усилий заняло бы создавание ложной картины таких подробностях. Она кивнула, и мрачная реальность того, во что она ввязалась, ударила ее будто о твердую стену. Ничто больше не стояло между ней и ее неопределенным заточением в Царстве Черных Песков.
Она не могла скрыть весь свой страх, когда встретила его холодный взгляд, но знала, что он всегда умел видеть его с полной ясностью, независимо от того, пыталась ли она замаскировать его или нет. И то, что приводило ее в ужас больше всего, был оставшийся без ответа вопрос о том, знал ли он, что она увидела в Зеркале. Знал ли он, что ее последним видением была зловещая церемония, которая оскверняла смысл бракосочетания во всех отношениях, и что она умерла от его руки так же, как Райни.
Но когда он протянул облаченную в перчатку руку, чтобы она взяла ее, она ухватилась за отчаянную, неразумную надежду, что в его сердце все еще теплится намек на добро. Эта перчатка и его личное пристрастие к власти не могли отбросить все, что было в нем хорошего. Память о его первой любви еще осталась, вместе с памятью о ее жертве. Возможно, этого достаточно, чтобы разжечь бесконечно малую надежду на искупление его грехов. Дух его матери сказал, что никогда не слишком поздно кому бы то ни было свернуть назад с проклятого пути. Его решительный отказ принять ее слова никак не опровергал их истинность.
И еще она зацепилась за образ его непроницаемого выражения лица, когда он вручил ей лекарство от другого сорта зловредного яда. Сопровождалось это ласковым голосом погибшей кирилианской принцессы из разреженной воздушной сцены из Зеркала.
«Будь сильной, принцесса...»
Она взяла его руку, и, почувствовав крепкую хватку кожи вокруг своих пальцев, и не стала скрывать омерзения от обнаженных костей под ней. Его бессердечная улыбка зачерствела, и он привлек ее к себе со сдержанной силой.
В следующий момент они вступили в другой вид тьмы, тускло освещенную комнату без видимого источника света. Она не узнала ее ни в одной из сцен в Зеркале. Казалось, это что-то наподобие небольшой библиотеки, поскольку вдоль стен выстроились книжные полки и шкафы. Она неуверенно шагнула назад по твердой почве, оборвав связь с его рукой, обернулась и увидела опрятную кровать в углу. Готовился ли он к ее прибытию все это время?
Внезапное утомление охватило ее ноги, когда до нее дошло, что она только что покинула царство снов и снова вошла в мир яви. Она сделала еще один шаг назад, чтобы удержать равновесие, но не сумела, чувствуя быстрый рывок воздуха от падения.
Не произошло резкого удара о камень, только благословенная мягкость сна. Наконец-то она перестала изо всех сил пытаться не уснуть и окончательно сдалась перед непреодолимой потребностью своего организма.
В этот раз, последнее, что она чувствовала, прежде чем погрузиться в небытие, было неземное прикосновение холодной кожи к ее щеке.